Однако ее храброе стремление сохранить на лице приличествующее случаю выражение, прикрывая им глубокое несчастье, вызывало симпатию. Навязываемое Джуд настроение толкало Ирину в противоположную сторону — говорила она сдержанно, голос звучал тихо, все в ее облике давало понять, что серьезный настрой в такой вечер вполне уместен. Манеры Джуд временами шокировали Ирину, но, по крайней мере, ее присутствие позволяло быть вполне довольной собой.
Ирина никогда не интересовалась личностью мужа Джуд, сознательно не интересовалась. Однако к тому первому дню рождения Рэмси, устроенному Джуд в «Савой гриль», она была уже достаточно давно в браке, который оказался большой ошибкой из благих побуждений, посему крепкие объятия были показными. Взгляд мужских серо-голубых глаз вызвал легкий толчок, невидимые провода ожили, включился процесс, названный ею впоследствии визуальным обнаружением, а позже — много позже — распознаванием представителя другого типа.
Лоренс Тернер был человеком непритязательным. Несмотря на должность научного сотрудника в престижном британском мозговом центре, он, выросший в Лас-Вегасе, так на всю жизнь и остался неисправимым американцем. Многие слова он предпочитал произносить на американский манер, хотя и согласился на покупку белого свитера крупной вязки и вступление в местную команду по крикету. Интерес к спорту он унаследовал от отца — тренера по гольфу. Впрочем, стремление к расширению кругозора не мешало ему оставаться мизантропом и отказываться от посещения обедов в компании незнакомых людей из боязни пропустить повторы полицейского сериала по Четвертому каналу.
Почти сразу после переезда в Лондон Лоренс увлекся снукером. Ирина считала эту игру вариацией пула, но Лоренс всячески убеждал ее, что снукер «намного» сложнее и «значительно» элегантнее старой забавы с «шаром номер восемь». Размером шесть на двенадцать футов, стол для снукера переводил стол для американского бильярда в разряд детских. Эта игра требовала не только ловкости и сноровки, но и стратегических навыков, умения просчитывать действия на несколько ударов вперед, пространственного воображения, составления геометрически точно выстроенных комбинаций, достойных талантливого математика. Ирина не противилась увлечению мужа и просмотру матчей по Би-би-си, поскольку игра относилась к разряду спокойных. Приглушенные удары шара о шар, вежливые аплодисменты казались лучше выстрелов и воя сирен полицейского сериала. Комментатор произносил слова почти шепотом, приятный акцент не резал слух. Выражения порой казались ей несколько двусмысленными, но не совсем грязными: двойной поцелуй, французский удар, а также цветной шар. Традиционная забава рабочего класса, снукер обладал утонченностью и благопристойностью, чаще присущими развлечениям аристократии. Игроки соревновались в жилетах и галстуках-бабочках, никогда не ругались, лишь слегка хмурились, когда противник лидировал в счете. В отличие от хулиганствующей публики на футбольных, а иногда и теннисных матчах — некогда представлявшей собой ряды сдержанных снобов, ставших с недавнего времени дикими и необузданными, как «гонки на выживание», — любители снукера хранили полное, никем не нарушаемое молчание. У болельщиков на матчах должны быть крепкие мочевые пузыри, поскольку выход из зала даже по уважительной причине вызывал строгий взгляд, а то и замечания судьи в безупречно-белых перчатках.