Тиски боли, которые сжимают виски, вроде бы ослабевают и почти не ощущаются. Слабость все еще присутствует, но меня от нее уже не трясет, как припадочного, разве что пальцы на руках дрожат, но это не критично. Ладно, отдохнул, и хватит, пора двигаться дальше. У нас итак мало времени. Опираясь на автомат, помогаю себе подняться. Чьи-то руки подхватывают меня под локти и поддерживают. Это Рыжий. Киваю ему благодарно. Звуки шагов слева. Угрюмый и Катя подходят к нам.
– В порядке? – немногословно интересуется Сергей.
– В порядке, – в тон ему отвечаю я.
Катя выглядит уставшей, но в ее взгляде, направленном на меня, без труда читается волнение и тревога.
– Идти сможешь? – снова спрашивает парень.
– Да.
Шорох ссыпающегося щебня за спиной.
– Ого! Что это с нашим Оружейником? – весело спрашивает Клаус, спускаясь с насыпи позади меня.
Я оглядываюсь, но прежде смутное, словно дежавю, чувство сжимает сердце. Горечь потери, какая-то странная печаль, злость, необъяснимая обида, разочарование, чувство узнавания и радость от него – все это я ощущаю какой-то невероятно короткий миг. Краем глаза замечаю, как еще больше хмурится Сергей, поджимает губы Катя, недовольно отворачивается Соня и тяжело глядит мне за спину Семен.
– Тебе бы ржать да беситься, – зло бросает он.
– Ага!
Клаус спускается с насыпи и оказывается рядом со мной.
– Что это с тобой тут случилось? – интересуется он не то весело, не то злорадно.
С непонятным мне самому жадным интересом я всматриваюсь в его лицо, пытаясь найти в нем что-то, хоть что-то необычное. Да что я не видел? Каждый день имею «счастье» лицезреть эту наглую рожу. Всех уже достал своим высокомерием. Надменный и напыщенный самовлюбленный индюк.
– Все нормально, Коленька, – срывается у меня с языка помимо моей воли и к моему же собственному удивлению.
– Что? – он как-то вмиг подбирается, и из его глаз исчезает спокойная невозмутимость, надменность и превосходство, уступая место откровенной злости. Он буквально шипит, произнося следующие слова. – Повтори, как ты меня назвал?
– Я назвал тебя Коленькой, или ты не расслышал? – моя ладонь опускается вниз, на торчащую из кобуры рукоятку Беретты. Это движение не скрывается от глаз Клауса.
– Зови меня Клаусом, Оружейник, – цедит он сквозь зубы, но автомат, что висит у него на плече, остается непотревоженным. Знает, что я успею выхватить пистолет быстрее, чем он – сдернуть свой Абакан с плеча.
Я не свожу с него глаз, как и он с меня.
Я уже почти забыл, какого цвета они у него. Что за бред? Как я могу забыть, если каждый день его вижу?