— Очень любопытная провинциальная штучка. Не так ли, друг мой?
— Хотите поухлестывать? — парировал Роман.
— Куда мне! Седьмой десяток. И не забудьте, дружище, каково количество декалитров золотой влаги пропущено через мой организм… Все-таки в провинции женщины не утратили своей непосредственности. Деревенские девки и раньше головы господам кружили. Готов поспорить — она вам понравилась.
— Может быть.
— Завтра мы собирались в Грузию. Так что? Грузинский вояж погодит? Или, возможно, отменяется? — лукаво закинул удочку Прокоп Иванович.
— Нет. Всё пойдет по плану. Сперва — Абхазия, потом переезд в Аджарию, в Батуми, — ответил Роман, но в голосе его улавливалось некое сожаление по поводу собственных слов.
Полнотелая, но очень проворная, бойкая бабенка Любаша с порога взяла новоприбывшую в оборот.
— Я уж тут который день одна тоскую. Не зря у меня нос чесался — к выпивке… Ну чё стоишь, как школьница? Располагайся! С приездом!
Не первый раз уже в здешнем санатории, бывалая, Любаша с ходу просвещала Марину о порядках: какие процедуры «выпросить» у врача, кому из персонала «сунуть» шоколадку, на какие часы записаться на минеральные ванны.
— С мужиками тут, соседка, не разбежишься. Они тут при женах. Или уж взять с них нечего, кроме анализу… Тут все хохму рассказывают: одна женщина звонит по телефону подруге и говорит: «Маша, можешь сюда не приезжать. Мужчин здесь нет. Поэтому многие женщины уезжают отсюда, так и не отдохнув…» — Любаша засмеялась, и под ее крикливого леопардового раскраса кофтой, как студень при тряске, заходили, заколыхались большие, дынистые груди.
Ввечеру Марина и компанейская Любаша сидели в номере у накрытого стола — с бутылкой «Совиньона», фруктами и коробкой конфет.
— Я в зверохозяйстве работаю бухгалтером. Витяня, муженек мой, там же — завгаром. Деньги вроде позволяют — вот и езжу, лечусь. Я ведь двоих парней через живот родила. Оба раза кесарево делали… Старший-то, оболтус, уж по цельному портфелю колов носит. А младший пока сопли на рукав наматывает. Девку я мечтала родить, помощницу. Но не дал Бог. Пускай — парни. Лишь бы не пили… Мужики-то у нас уж больно хлипкие. Слабже баб. Чуть чего-то в жизни не заладилось, он и за стакан. А русским людям пить нельзя. Я по телевизору слышала: мы народ северный, у нас расщепленье водки в организме плохое. Вон тутошние кавказцы хлебают свою чачу — и ни одного алкаша… Я своего Витяню, бывало, на плече из гостей приносила. Но чтобы на работе — ни-ни!.. Твой-то, Марин, пьет?
— Как все, — машинально откликнулась Марина. — Ни «да» ни «нет» не скажу. Бывает. — На минутку задумалась, погрустнела.