А вокруг тишина зимней ночи. Очаровательная, завораживающая, пугающая тишина.
Я жестоко мёрз в своей фланелевой рубашке, обнимал себя руками, выстукивал дробь зубами - но тепла в этом царстве льда просто не было. И не могло быть, как не старайся.
К тому моменту, когда мне навстречу выбежали какие-то гротескные существа, напоминающие рождественских эльфов из голливудских фильмов, я уже с трудом воспринимал этот... сон. Сон же, так? Коты не разговаривают в обычной жизни, люди, выпавшие из десятого этажа, не попадают в сугроб в волшебном лесу...
Что-то крича и мерзко хихикая, существа сгрудились вокруг и, подталкивая, практически потащили куда-то в лабиринте ледяных коридоров и застывшего зимнего великолепия.
Я и не заметил, как очутился в чём-то, сильно смахивающем на тронный зал. По крайней мере, он был большой, украшенный узорами, какие возникают от мороза на стекле (тут они были повсюду: на стенах, потолке, колоннах, полу...), и, конечно, здесь стоял высокий ледяной трон, на котором величественно восседала моя Снежинка, окружённая нечеловечески прекрасными рыцарями... кавалерами... дамами... Сама нечеловечески прекрасная, сейчас ещё более волшебная, чем когда-либо. Надменная, с высокомерием во взгляде. И всё той же горечью, где-то там, на дне. Горечью, которую мне так и не удалось растопить.
Она молчала. Все эти нелюди тоже молчали, презрительно глядя на меня. Вокруг стояла такая тишина... и мои шаги раздавались весёлым похоронным звоном...
Я приблизился к трону почти вплотную, не заметив, что эльфики отстали. Я вообще ничего не замечал, кроме неё, величественной и жестокой.
"У неё сад из таких, как ты!"
Пусть. Пусть сад. Лишь бы рядом. Только бы знать, что иногда она глядит в мою сторону, пусть презрительно. Пусть надменно.
Но это же моя Снежинка... Это же так просто: она - моя, я - её. Как же я раньше не понимал!
Ради этой маленькой сказки, ради любви надо чем-то жертвовать. Или придётся жертвовать любовью.
Действительно, так просто!
Я опустился перед троном на колени, чувствуя, как мороз поднимается по ногам к груди, где впервые за это время было очень тепло.
Я люблю тебя, моя Снежинка. Пусть королева, пусть надменная, пусть мне никогда даже твоим рыцарем не стать. Но я тебя люблю.
Я шептал это, глядя ей в глаза, чувствуя, как отнимаются руки и ноги, как бураном кружится вокруг колдовство... но, пока я в силах был говорить, я шептал моей холодной королеве это до смешного простое "люблю".
А потом всё потонуло в голубом мареве. Но мне ещё чудились мгновение её серые, странно блестящие глаза. И катящаяся по мраморной щеке хрустальная капля...