— Пап, это же твоих подчиненных? Давай съедим, а в понедельник новые купим!
— Ага, — сказал папа, покряхтел и протянул Тёмке что-то, что он сначала не рассмотрел в темноте. — Это тебе.
— Еще барбариски? — усмехнулся сын и забрал отцовский подарок.
Поднес к огню, чтобы рассмотреть получше.
Это была пачка презервативов.
Тёмка растерянно поднял глаза на папу. Тот распечатывал йогурты с таким видом, как будто занимался самым важным делом в жизни.
— Возьми, — буркнул отец. — На всякий случай. И вообще… обращайся… если что…
Тёмка даже не стал уточнять, что такое «если что», хотя его подмывало. Он сунул презервативы в карман, взял свой йогурт и принялся орудовать ложечкой.
Они доедали слегка подкисший кисломолочный продукт и молились, чтобы что-нибудь случилось. Потому что сейчас йогурт закончится и придется взглянуть друг другу в глаза.
Наверное, молились качественно, потому что чудо произошло.
— Эй, вы тут?! — донесся из прихожей голос Митрюхина. — Я самовар принес!
Папа бросился встречать его, как потерянного, но внезапно нашедшегося родственника. Тёмка, сам не понимая почему, тоже вышел навстречу гостю.
— Ты один там сидишь? — спросил отец.
Митрюхин икнул от неожиданного перехода на ты, но ответил:
— Ну… да…
— Заходи!
Они снова мудрили с самоваром, чтобы раскочегарить его, не заполнив дымом весь офис. Тёмка нашел целую упаковку свечей, зажег их по всем углам, отчего помещение стало сразу жилым и таинственным. Митрюхин потерял сходство с жабой и стал походить на перепуганного бритого гнома. Он с такой готовностью бросался выполнять любую просьбу Тёмкиного отца, что Тёмке стало смешно.
За чаем говорили про погоду. Митрюхин осмелел и принялся ругать городские власти.
— Да что тебе власти? — пожимал плечами Тёмкин папа. — Что у нас, рук нет, что ли? Выберемся.
— А свет? Свет тоже ты чинить будешь? Тарифы подняли, а сами…
— Свет уже чинят, — отец допил чашку и с сомнением посмотрел на самовар, решая, стоит ли его снова разогревать. — И не власти чинят, а живые люди, типа нас с тобой. У них тоже семьи есть, так что чинят, не волнуйся…
— Так штормовое предупреждение передали же! — не сдавался Митрюхин. — Что, трудно было подготовиться?
— Штормовое предупреждение, — не выдержал Тёмкин папа, — ты тоже слышал. И что? Приехал же в офис на своей… каракатице. И выезд перегородил…
Митрюхин насупился. Тёмке показалось, что он очень хочет обидеться, но ему страшно неохота уходить.
Папе, видимо, тоже так показалось.
— Слушай, — сказал он миролюбиво, — чего это мы чаем давимся? У меня же коньячок есть!