Как только он вошел в свой кабинет, ему сообщили, что его ожидает детектив из шестого участка Гринич Вилидж по имени Соренсон, доставивший ему пакет. Он оказался величиной с шоколадку, его явно вскрывали и ознакомились с содержимым.
— На бумаге не обнаружено никаких следов, поэтому невозможно установить, кто его прислал, — сообщил ему Соренсон. — На нем нет почтовых знаков, а это означает, что он доставлялся не по почте.
— Ну что же, посмотрим, что там.
Внутри доктор увидел коробочку, а в ней большой, указательный и средний палец руки — он, конечно, проверит, но на девяносто девять процентов уверен, что пальцы от того самого тела, которое он только что осмотрел на Западной двадцать пятой улице. В коробке лежало еще кое-что. Взяв пинцет, он вынул сосок, сгнивший по краю. Следы зубов нельзя было спутать ни с чем другим.
К тому телу он не мог иметь никакого отношения. Магнуса еще не подводила память, и не было смысла убеждаться в этом немедленно. Это означало, что сосок принадлежал той, чье тело полиции еще предстояло разыскать.
Луис Ватерман жил в высотном здании на Парк-авеню, по внешнему виду напоминавшем укрепленный средневековый замок. Под бдительным оком агентов службы безопасности Майкл пересек внутренний дворик, вошел в здание и направился к лифту, который доставил его к месту назначения. Лифтер подождал, пока ему откроют дверь, и только тогда начал спуск.
Дверь открыла чернокожая женщина с добрыми глазами, легкий испанский акцент выдавал в ней уроженку одной из стран Карибского бассейна. Майкл заключил, что она служит у судьи домоправительницей.
— Подождите минутку, пожалуйста, — сказала она. — Я доложу судье о вашем приходе.
Он стоял в отделанном дубовыми панелями вестибюле, рассматривая обрамленные дорогими рамами пейзажи Гудзоновской школы, и, к своему удивлению, чувствовал себя как дома.
Вернулась домоправительница и сообщила, что судья примет его.
— Идите за мной.
Она провела его длинным узким коридором и, открыв перед ним дверь, впустила в величественную, залитую солнцем залу. Судья нежился на софе с книгой в руках, за его спиной в огромном окне просматривалась панорама города: громоздившиеся один над другим небоскребы, казалось, рвались в небо, воюя между собой за простор и солнечный свет.
— Изабелла, — обратился судья к женщине. — Принесите нашему гостю то, что он пожелает из напитков.
— Чай со льдом, если можно.
— Пожалуйста. Есть все, чего захочется.
Одутловатое лицо судьи имело нехороший цвет, да и вообще он показался Майклу более старым и хрупким, чем выглядел на похоронах. Возможно, всему виной плохое освещение, да и Майкл находился не в том состоянии, чтобы рассматривать цвет лица присутствующих.