Из-за пригона вышел Иван. Был он худ и бледен, глаза провалились, нос обострился, взгляд тяжелый — будто не Иван, а привидение перед ней. Марька слабо вскрикнула, а Иван шагнул к ней, обнял за плечи. И тогда она поморгала-поморгала налитыми слезой глазами и неудержимо расплакалась.
— Ну чего ты? Я же возвернулся. Совсем возвернулся!
— Ой, пораньше бы чуток! — как в беспамятстве ухватилась Марька за полушубок Ивана, словно земля под ней расступилась.
Кто-то хлопнул дверью, и Мария сразу пришла в себя. В доме у них уже собралась вся родня Безгубиных, ждали, когда подкатит со своими родными жених, чтоб отправиться в церковь, а потом прямо к Борщовым. По заведенному обычаю свадьбу гуляли первый день у жениха, второй — у невесты.
— Ох, малость опоздал ты, Ванюша! — прошептала Мария, вся сразу ослабнув.
Иван увлек ее за пригон. Сказал приглушенно и зло:
— Он что, одолел тебя?
— Нет, нет! Но в церковь уж собрались.
— Это знаю. Васька сказал. Ты что, сама за Семку согласная?
— Не хочу я за него! Руки собиралась на себя наложить…
— Тогда уволоку тебя — и вся недолга! Останется гад с одними усами под носом! Ведь это он меня в тюрьму упек.
— Семка?! — ахнула Мария. — Как он это…
— Некогда, потом! Надо бежать немедля…
— Пешком-то недалеко убежишь — догонят.
— Не догонят, я все обдумал, когда летел сюда. Ты постой здесь, а нельзя, так выйди из дому чуток погодя. Я пригоню рысака порезвее борщовского!
— Марья, а Марья! — раздался у крыльца голос.
— Здесь я, господи, на двор сходить не дадут! — отозвалась Марька.
— А-а… — послышался хохоток. — Тогда извиняй.
Снова стукнула дверь сеней.
— Жди смотри! А не дождешься тут — из церкви украду, так и знай! — Иван перепрыгнул через плетень, исчез в переулке.
Марька сходила домой, надела праздничный полусак, сказала матери:
— На крыльце пока постою. Голова что-то раскалывается.
Мать глянула на нее обеспокоенно: не свалилась бы совсем девка.
— Иди, дитятко, иди. От этой колготни у меня самой будто толкунцы в глазах кружатся. Катеринушка, ты бы тоже вышла…
На крыльце на правах подружки Катерина принялась утешать Марьку:
— Брось страдать-то, лица на тебе нету. Знаю, Ванюху жалко, да теперь его не вернешь. А Семка — жених завидный. Ей-богу, я и все наши девки тебе завидуем.
Время шло, а Иван не появлялся. Еще немного промедления — сам сказочный конек-горбунок не выручит.
Зазвенели, залились бубенцы в конце улицы. У Марьки подскочило сердце: Ванюшка, однако, мчится! И сразу упало: нет, Семка катит со стороны Борщовского хутора. Вон уже показался вороной рысак во главе целого свадебного поезда.