Вся толпа хлынула от ворот в ограду. Это сразу вернуло Семке уверенность. Он шагнул за Марькой, чтобы на правах законного жениха навсегда отбросить Ивана едкой насмешкой: «Не желаешь ли нам угодить — под венец проводить?»
Когда Иван перекинул Марьку через плетень, Семка рванулся вдогонку, но опоздал и встал остолбенело.
Творилась какая-то несуразица! Случалось, парни по сговору с девками выкрадывали их у родителей. Так делалось это под покровом ночи, на лихих конях. И то: чуть оплошай, догонят — тогда пощады не жди. Но чтоб днем да на людях — с ума надо свихнуться! Да еще увозил Марьку на лотке. Это было так же поразительно, как если бы сели они на помело и полетели над крышами деревни. Семке невольно подумалось, уж не правду ли болтали люди, что Марька знается с нечистой силой? Сзади раздалось многоголосое:
— Невесту украли!!
Затем прогремел дикий голос отца:
— Чего стоишь, раззява?! Догоняй!
Когда Семка бросился в погоню, а за ним поскакали другие, Иван с Марькой мчались уже далеко. Лоток летел по Длинному клину так, что и в бешеном намете коню уже было не догнать его.
Но впереди путь преграждала река. Налево согры, болото, направо поле, разгону хватит не надолго, лоток постепенно остановится. А пешком в открытом поле от коней не убежишь.
Иван решился на такое, о чем ни Матвей Борщов, ни Семка, никто другой из их преследователей даже помыслить не мог.
Хотя река покрылась слабым ледком, Иван направил лоток прямо по склону к реке. Марька, приготовившаяся скорее погибнуть вместе с Иваном, чем попасть в лапы освирепевшего Семки, заметив, что лоток мчится к реке, невольно затряслась и в страхе едва не свалилась в снег. Иван вовремя ухватил ее за плечи, крикнул в ухо:
— Замри камнем!
Лоток с бешеной скоростью вылетел на реку. И эта скорость оказалась спасительной. В обе стороны от лотка далеко разбегались по хрусткому ледку сверкающие трещины. И только у противоположного берега, когда движение замедлилось, ледок стал проламываться. Прозрачные льдинки проседали, перевертывались, вставали ребром за лотком. Но все же он успел вымахнуть на песчаный берег.
Иван вскочил, поднял на ноги словно прикипевшую к лотку Марьку, обнял ее порывисто, запрокинул голову и крепко поцеловал.
— Наша взяла, Марька! Взяла!! — сказал весело, победно.
Никакая погоня теперь была уже не страшна. На лошадях по такому льду не проедешь, и пешие не догонят. Скакать пять верст в объезд по мосту тоже бесполезно. Лес — вот он, рядом. За это время Иван с Марькой укроются в нем, исчезнут, как иголка в стогу сена. Заимок, охотничьих избушек, смолокурен и пасек в лесу немало, любая беглецов приютит. Да и шалаш на ночь не хитро поставить, для Ивановых да Марьиных рук — дело плевое. А пихтовая лапка что тебе перина — и духовита и мягка, первую-то ночь в таком шалаше даже приятнее провести.