Ходил по дворам с попугаем Егором Феликс — слепой шарманщик. Глаз у Феликса не было смолоду. Он сам себе их выколол от сильной любви. Полюбил одну красавицу — а она оказалась княгиней. Когда Феликс был молодой, у нас в станице еще водились княгини — злые такие красавицы: как кто полюбит их, так и смотрит на их красоту, пока не умрет. А эта была до того красивой и гордой, что и смотреть на нее не было сил. Взял тогда Феликс и выковырял свои глаза острым ножиком, чтоб совсем не умереть от любви к той княгине. А на зло ей сделался шарманщиком, хоть и сам был большой генерал. Он так и ходил по дворам в генеральской форме — в длинной серой шинели и в фуражке с лакированным козырьком; не снимал их ни зимой, ни летом, потому что под шинелью был он совсем даже голый, а фуражка Феликсу всегда была нужна — в фуражку ему денежки бросали.
Феликс продавал свистульки из глины, колокольчики, дудочки, барабаны и шарики из разноцветной фольги на резиночке. Как занесет он все это во двор — сразу сделается во дворе очень шумно и весело. Шарманка играет без умолку — дринь-ля-ля, дринь-ля-ля! Попугай орет во всю глотку: «Ждрасти, народ! Феликш-ш пришел!» А Феликс крутит и крутит шарманку, звенит в колокольчики, играет в дудочку, ударяет тросточкой в барабаны. Дринь-ля-ля, дринь-ля-ля!
А еще продавал Феликс счастье. Про счастье он знал все — какое оно и сколько его на свете. У Феликса этого счастья была целая коробка. Бывало, спросят его:
— Ну что, Феликс, счастьем будешь торговать?
— А то как же! — улыбается Феликс. Сам улыбается, поворачивая лицо во все стороны, а глаза его — мертвые ямы — молчат, точно каменные, и ничуть не улыбаются, хоть и пляшут над ними задорно, играют и веселятся вовсю широкие светлые брови.
Достанет Феликс из мешка заветную коробку и спросит у попугая:
— А что тут у нас, Егорушка, в коробочке?
— Щастье! Щастье! — кричит попугай. И деловито вышагивает по Феликсову плечу; важничает, вертит головкой, хлопает крыльями.
— А кому мы дадим счастье, Егорушка, кому?
Попугай выхватит клювом из коробки бумажку, свернутую в трубочку, и давай летать с нею по двору. А в бумажке той написано про счастье — какое оно и сколько его на земле.
Все зовут, манят к себе попугая:
— Сюда, Егор, сюда! Я тебе гривенник дам!
— Лети ко мне, Егор! У меня полтинничек!
— А рублика хочешь, Егор! А ну-ка, рублик у меня!
Рублик всегда был у деда Семена. Ему и счастье всегда доставалось. Сядет попугай прямо к нему на голову, изогнется весь и сует ему под фуражку счастье. Запихнет его поглубже, да еще притопчет лапами. Береги, мол, дед Семен, свое счастье. А потом спрыгнет к нему на колено и сидит смирно — рублика ждет. Дед Семен полезет в штаны, достанет целую горсть разных монеток — и медных, и серебряных. Попугай разгребает их клювом, на медные монетки злится, швыряет их по сторонам, а как рублик найдет — хвать его в клюв — и к Феликсу в фуражку. Тут уж все смеются и хвалят попугая: