— Королева?
— Королева. Королева Морин. Морин Королева Ночи. Морин Королева Тьмы. Королева Морин. Королева Морин. Морин Королева Мертвых.
Она взяла свечу, которая горела в бра на стене и вдруг воткнула ее между решетками в направлении Саймона. Вампирша наклонила ее чуть-чуть, улыбаясь, белый воск упал слезой к остаткам алого ковра сгнившего на полу. Она прикусила нижнюю губу от сосредоточения, и повернула мягко запястье, объединяя капли вместе.
— Ты… королева? — слабо спросил Саймон. Он знал, что Морин была лидером Нью-Йоркского клана вампиров. Она убила Камиллу и после всего заняла её место. Но лидеры кланов не назывались королями или королевами. Они обычно одевались, как Рафаэль, не в такие костюмы. Они были важными фигурами в сообществе Детей Ночи.
Но Морин, конечно же, была другой. Морин была ребёнком, ребёнком-нежитью. Саймон помнил её радужные гетры, её немного хриплый голос, её большие глаза. Она была маленькой девочкой со всей невинностью маленькой девочки, когда Саймон укусил её, когда Камилла и Лилит забрали и изменили её, запуская зло в её вены, которое забрало всю невинность и превратило её в безумие.
Саймон знал, что это всё была его вина. Если бы Морин не знала его, не следовала за ним повсюду, ничего из этого не произошло бы с ней. Морин кивнула и улыбнулась, концентрируясь на ее восковой куче, которая теперь выглядела как крошечный вулкан.
— Мне нужно… кое-что сделать, — она сказала резко и уронила свечу, которая все еще горела. Свеча погасла, когда ударилась о землю, и она поспешила к двери. Та же самая темная фигура открыла дверь в тот момент, когда она к ней приблизилась. И затем Саймон снова остался один, с дымящимся остатком свечи, в его новых кожаных штанах и ужасным чувством вины.
Майя молчала всю дорогу к Претору, пока солнце поднялось выше в небе, и окрестности превратились из нагромождения зданий Манхэттена в забитую транспортом автостраду Лонг Айленда, а затем в маленькие пастушеские города и фермы Норд Форк.
Они были близко к Претору теперь и видели воды холодного синего цвета Саунда по левую сторону от них, слегка колеблющейся на прохладном ветру. Майя представила, как погружается в них и задрожала при мысли о холоде.
— Ты в порядке? — Джордан тоже едва говорила большую часть пути. Было холодно в его грузовике, и он носил кожаные водительские перчатки, но они не скрывали его побелевшие костяшки, от того, как он сильно сжал руль. Майя могла чувствовать тревогу, исходящую от него волнами.
— Я в порядке, — сказала она. Это не было правдой. Она волновалась за Саймона, и она все еще боролась со словами, наполняющими ее горло, которыми она не могла поделиться. Сейчас было не время говорить их, не тогда, когда пропал Саймон, и тем не менее каждый момент, когда она не говорила их, был равен лжи.