Дей, по кличке «Кривой Дей», вызвал меня к доске и продиктовал задачку. Многие тут же подняли руки, но он помотал головой.
– Сначала те, у кого неважно с арифметикой.
И пока я тупо смотрел на цифры, сдирая с мела бумагу, я все время слышал позади себя усердные щелчки пальцами тех, для кого написанное на доске проблемой не было. И чем дольше длилась моя беспомощность, тем громче становились щелчки.
Я втянул голову в плечи, закрыл глаза, кусал губы, но Дей не отпускал меня. Он ждал. Перепачканными мелом пальцами я стер с висков пот, а он, вздохнув, произнес наконец свое обычное: – Безнадежно… – и, схватив меня за ухо, потащил через весь класс. Он раскрыл учебник и показал, какие задачки я должен решить к следующему уроку.
Потом я долго сидел дома за столом в большой комнате. «Определи центральный угол…» На полях тетради я рисовал каракули. «Раздели сумму цифр числа на…» Я царапал ногтем большого пальца по перьевой ручке. Древесина пахла так, как я представлял себе запахи Ливана: я несся на белом арабском скакуне сквозь кедровые леса. «Если в каменоломне ежедневно добывается семь кубических метров гранита и удельный вес камня таким образом соотносится со стоимостью веса за тонну, что через шесть рабочих дней…» Я склонился над столом, положил голову на скрещенные руки и заснул. Но мать разбудила меня.
– Это что такое? Ты уже все сделал?
Я кивнул, закрыл тетрадку и отнес портфель в детскую. Потом принялся листать старые комиксы про принца Железное сердце, лежавшие у меня на кровати, пока не нашел место про великана Орона. Великан мне очень нравился, хотя и выглядел жутко – на теле сплошные желваки и шишки, но при этом он был очень добродушным и не любил, когда люди боялись его. Потому он и перебрался туда, где никто не хотел жить – в камыши и болота, став со временем лохматым и серым, словно высохший тростник. У него везде были свои пещеры и убежища, он знал все тропинки в непроходимых болотах, питался рыбой и грибами, и люди были ему не нужны. Только изредка, примерно каждые десять-пятнадцать лет, когда тупился нож, к нему приходил принц Железное сердце и приносил новый.
Мать развешивала с Софи белье в саду, а я пошел в ванную, заперся там и помочился. Потом открыл дверцу зеркального шкафчика, ту его половинку, где лежали вещи отца: пластиковый стаканчик, зубная щетка с деревянной ручкой и измочаленными щетинками, флакончик одеколона Irish Moos. Станок для бритья немного заржавел, а вот пачка лезвий была совершенно новой. Я вытащил одно, осторожно вынул его из вощеной бумаги и уселся на край ванны.