— А зачем? Ты заявил мне — тебе не нужна моя любовь. Пожелал, чтобы я убиралась из твоей жизни! Тебе не нужна семья, и ты не хочешь детей. Зачем бы я стала что-либо говорить, когда уже было поздно?
Он закрыл лицо руками, согнувшись под тяжестью сегодняшних открытий и уже окруживших его воспоминаний. Особенно воспоминаний о том ужасном дне, который он всеми силами пытался вы рвать из своей памяти…
— Так это я во всем виноват?! Ты не сообщила мне о ребенке, и все равно это моя вина?
Вздохнув, Марина ответила:
— Дело совсем не в том, кто виноват. Я просто объясняю тебе, почему ничего не сказала тогда. Ты бы точно не поблагодарил меня в тот день за такое известие. Тебе настолько претила одна только мысль о детях, что я решила не открываться тебе. К тому же я не хотела рисковать. Не могла рисковать, зная, на что ты можешь меня толкнуть…
Бахир моргнул, поняв, что она имела в виду. Она думала, он будет настаивать на аборте? Это она хотела сказать?
Он мысленно перенес себя в тот мрачный день, который стал казаться ему еще более ужасным после этих новостей. День, который стал еще более отравленным — после ее появления со светящейся, загадочной улыбкой на губах. Он почти ненавидел ее в тот момент. И когда она спросила, думал ли он когда-нибудь создавать семью, его прорвало…
Бахир думал — он знает ее, они понимают друг друга.
Живи каждым днем. Наслаждайся, пока можешь. Развлекайся и двигайся дальше…
И ему было хорошо. Но оказалось, Марина такая же, как и все женщины, требовательная и приставучая.
«Ты когда-нибудь думал о детях?» — спрашивала она.
«Я люблю тебя», — сказала она.
Произнося эти слова, она уже знала о беременности.
Боже, как же невыносимо мерзко от одного воспоминания об этом дне!
И если бы она тогда все ему рассказала, как бы он отреагировал? Потребовал бы избавиться от ребенка? Боже… Он действительно не знал. Он даже не рассматривал такую возможность. Никогда не хотел детей. Но, увидев этого мальчика…
Бахир выругался. Иногда лучше совсем не думать.
— Так зачем ты объявила об этом сейчас? — спросил он, чувствуя, что его уже тошнит от всех уловок и вранья. — Зачем надо было ждать почти четыре года? Хотела меня огорошить?
Она покачала головой, а он попытался не замечать ее прекрасных локонов, обрамляющих лицо. Как они двигались в такт движениям ее тела и играли в лучах солнца.
— Я вообще не собиралась тебе ничего говорить, — сказала она. — Никогда. И была рада, что ты не знаешь. Ты сказал — больше никогда не хочешь меня видеть! Так зачем было все усложнять? Вот как я решила. Но недавно кое-что случилось… и…