Не понимаю, как ее мама не услышала нас. Она, конечно, слегка закладывает за воротник (или это только байки Джул). А может, ее уже и дома не было. Тогда нам стоило воспользоваться дверью. В какой-то момент Кики в прямом смысле слова повизгивала от смеха. Это было, когда Джул уже явно находилась в безопасности, но дрыгала ногами и одновременно пыталась не уронить свои туфли. Она висела прямо над нами, как огромное насекомое, ноги враскорячку, туфли держатся только на пальцах. Джул шепотом верещала: «Помогите! Помогите!»
В конце концов желоб не выдержал, и она полетела мимо нас вниз, по дороге пытаясь ухватиться за мой свитер. Я дернулась в сторону. Понимаете, я не хотела, чтобы Джул портила мне одежду. Кроме того, до земли было довольно близко, и если бы я позволила ей повиснуть на мне, то решетка непременно сломалась бы, и тогда мы рухнули бы втроем.
Джул приземлилась, смеясь, и сквозь смех сказала:
— Я смеюсь, но, возможно, ничего веселого и нет, и в любую секунду я могу впасть в бешенство.
Скорее всего, она не будет веселиться завтра, когда вспомнит об этом. С этой мыслью я полезла вниз (осторожно), проверить, действительно ли с Джул все в порядке. При ближайшем рассмотрении я увидела, что нет. Ее рука была согнута под странным углом. Я чуть не упала в обморок.
Рука наверняка была сломана. Я могла определить это просто по виду. Джул взбесится, когда пройдет состояние болевого шока. Мне посчастливилось знать, что иногда, когда вы сильно поранитесь, проходит несколько минут, прежде чем вы по-настоящему ощутите боль. Думаю, Джул все еще не пришла в себя, раз по-прежнему хихикает.
Я никогда ничего себе не ломала. По крайней мере, я не помню. Вообще-то, я помню себя только с первого класса. А воспоминания о жизни до школы — сплошной туман. Понятия не имею, почему так. В один прекрасный день я потрачу круглую сумму на психоаналитика и выясню это. Хотя на самом деле мне не особенно хочется знать. Мама бросила нас, когда я пошла в школу. Так что не нужно иметь диплом врача, чтобы понять, почему мое сознание заблокировало воспоминания о детстве, проведенном с мамой.
Ладно, это к делу не относится. Я знаю. Просто хочу добавить, что моя мама была сучкой. Мне так кажется. Иначе почему она нас бросила?
Как бы то ни было, хватит об этом.
В машине по дороге в больницу (Джул не позволила нам втащить ее в дом и попросить помощи у ее мамы, хотя она была права) она начала плакать. В своей обычной манере, скажем так, оставаясь хорошенькой. Но, думаю, ей все-таки было больно. Я ободряюще похлопала Джул по здоровой руке. На самом деле я не знала, что еще сделать, а я же ей подруга как-никак. Оказывать поддержку в трудные моменты — самое меньшее, что я могу сделать. Кроме того, я уверена, она бы сделала то же для меня.