«Сходила на день рождения…» – подумала Варя, задыхаясь от вони. Она даже думать не хотела о том, что может находиться в этих больших пластиковых мешках.
«Я же покупала другое платье… Боже мой, я столько за него заплатила! Почему же я невеста? Я сошла с ума? Или успела выйти замуж?» – пыталась сосредоточиться Варвара. Она присела и всмотрелась в белое кружевное платье повнимательнее. Только сейчас в глазах перестало двоиться. Оказывается, белое платье было не на Варе, а на ком-то, лежащем с ней рядом.
«Сколько же нас – горемык – эти гады опоили и свалили в мусоровоз? Варя, возьми себя в руки и соберись… Надо выжить, вспомнить лицо этого негодяя в подробностях вплоть до пореза от бритья на щеке и родинки под глазом и описать в милиции. Он думал, что я его не запомню… да у меня профессиональная педагогическая память. Выжить бы! Что же я все о себе да о себе… а эта невеста? Жива ли она?»
Варвара дотронулась до белого платья.
– Эй, девушка! Вы живы? Девушка…
Девушка ей не отвечала, и Варвару охватила паника.
«А вдруг это труп?»
Она снова дотронулась до «невесты», подол платья поднялся, явив миру черные носки с мелкими белыми зайчиками. Ножки были явно не женские…
«Где-то я уже видела такие носки… Черт!» – Варя, путаясь в своей одежде и мусорных мешках, доползла до головы неподвижного тела и вскрикнула. Голова была замотана полиэтиленовым пакетом. Пакет был запотевшим, лица не было видно, сквозь пакет просвечивали темные волосы. Варвара принялась своими ногтями раздирать пленку, сильно затянутую на шее. Растянув пленку, Варя разорвала ее и с ужасом увидела мертвенно-бледное лицо Леонида.
– Леня! Леня, очнись!
Она принялась ощупывать его шею. Нащупала жилку, дергающуюся в такт сердцебиению.
– Жив! Ну же, Леня! Открой глаза! Пожалуйста!
Варвара заплакала, трогая за щеки его лицо и покрывая поцелуями. Вовремя взяв себя в руки, она вспомнила, что в институте их учили оказывать первую медицинскую помощь. Она попыталась сделать ему искусственное дыхание, но это оказалось не так уж и легко. А уж надавить на его мощную грудную клетку, чтобы подстегнуть к работе сердце, вообще было непосильной задачей. Она хлестала его по щекам и пыталась полностью стянуть с его лица полиэтиленовую пленку.
Леонид издал какой-то хрип, потом глубоко вдохнул, и его сотряс кашель.
– Живой! Леня, ты меня узнаешь?! Леня!
Он смотрел на нее мутными глазами, которые постепенно приобрели осмысленное выражение.
– Ты…
– Я, – вздохнула Варвара.
– Как же мне плохо… – приподнялся на локтях Леонид и осмотрелся.
– Еще бы… чего уж тут хорошего? – согласилась Варя.