Мы сидели в санчасти, в стерильной чистоте, за столом. Я уплетал за обе щеки привезенные мамой домашние и магазинные вкусности, по которым изрядно соскучился, а она рассказывала новости и объясняла, почему не смог приехать отец, да и она сама еле вырвалась:
– … В фирме дела совсем плохи, да и не только в нашей. В стране вообще назревает что-то нехорошее, не знаем, что завтра будет, рубль кажется вот – вот рухнет.
– Так ты думаешь, в коридоре этом его не удержат? – попытался и я с набитым ртом вмешаться в ее рассуждения, хотя здесь, за армейским забором, все мы были достаточно далеки от тех треволнений, которыми жила страна.
– Давно бы этот коридор пора было отменить. Из-за него вся неразбериха и идет. Рубль уже давно не соответствует официальной стоимости, а его искусственно удержать пытаются. Но это до поры, как только у Центробанка валютные резервы кончатся, все финансовый крах, – продолжала со своей бухгалтерской «колокольни» рассуждать мама. Я мало что понимал, но делал вид, что во все врубаюсь, согласно кивал головой. – Потому отец не может отлучиться. Там каждый день какие-то сюрпризы и требуется принятие немедленных решений. Да и мне тоже желательно не отлучаться, – мама посмотрела на дверь, будто показывая как ей необходимо поскорее ехать назад, туда где вот-вот загорится «синим пламенем» их фирма. В тот момент я для родителей как объект беспокойства стоял явно не на первом месте.
Наконец, мама, видимо устыдившись, что слишком много говорит о делах, вспомнила и обо мне:
– Сынок, ты только не переживай, мы как-нибудь прорвемся. Ты-то здесь как? Пишешь, что все хорошо, а может чего не так? Ты скажи. Если надо мы и с командирами твоими поговорим. Может тебя старослужащие обижают?
– Да брось ты мам. Какие старослужащие? Я же не салага, уже десять месяцев отслужил. Видишь, сержантом стал, – я кивнул на свои погоны.
– Молодец сынок, извини, я тебя не поздравила. Поздравляю. Я ведь в этих ваших знаках различия не разбираюсь, даже внимания не обратила, что у тебя какие-то полоски на погонах. Вот отец бы…
Слова мамы «перекрыл» вой сирены, установленной на чердаке нашей казармы, ей подвывала сирена на позиции. Это была «Тревога», или как это действо именовалось в наших войсках «Готовность № 1». По сигналу сирены весь личный состав боевого расчета обязан, где бы кто ни находился, немедленно пребывать на свое рабочее место. Мама вздрогнула и испуганно прижала свои красивые ручки к поднятой бюстгальтером груди:
– Господи, сынок, что это?
– Готовность номер один мам… Черт, мне же бежать надо, – я спешно дожевывал кусок семги. – Ты здесь подожди. Бывает, что это не на долго. Кому-то там приспичило срок прибытия расчетов проверить, обычная тренировочная готовность. Это минут на десять-пятнадцать. Я быстро мам…