– В чем дело?!
Осторожный Аласкар все же дождался, пока слуги закроют двери и без слов протянул Великому визирю какой-то лист, свернутый трубочкой.
– Что, что это?
Шпион передал послание визирю и молча застыл, сложив руки на животе. Что за глупец этот Кара-Ахмед, разве можно кричать во дворце, где и у стен есть уши и глаза!
Визирь и сам понял оплошность, недовольно морщась, развернул лист и подошел ближе к светильнику. При чтении его губы слегка шевелились…
Аласкар осторожно наблюдал из-под опущенных ресниц. Смотреть было на что. Сначала визирь читал с некоторым недоумением, явно не понимая, зачем ему дали эту бумагу, потом лицо стало вытягиваться, покрылось красными пятнами, а от возмущения перехватило дыхание. Аласкар знал в чем дело, а потому с интересом ждал продолжения и расспросов.
Но расспросов не последовало, Кара-Ахмед-пашу не интересовало, как письмо попало в руки его шпиона, важнее, что именно там написано. Буквально взревев, как раненный зверь, он рванулся прочь из кабинета. Аласкар едва успел отскочить в сторону потайного входа, чтобы не быть замеченным слугами.
Визирь несся в направлении своего гарема, мало обращая внимания на недоумение слуг, с трудом уклонявшихся от туши своего хозяина.
Фатьма Султан выбирала украшения к предстоящему празднику у своей сестры Шах Хурбан. Служанки, низко кланяясь, показывали одно за другим, но супруге Великого визиря ни одно не нравилось. Были, конечно, те, что вполне подошли бы к подготовленному наряду, но надевать второй, а то и третий раз одно украшение сестра падишаха считала ниже своего достоинства.
Она злилась на супруга, с головой ушедшего в дела и забывшего, что жене, тем более, если она султанская сестра, украшения необходимо дарить каждый день! Разве стал бы Кара-Ахмед-паша Великим визирем, не будь она сестрой султана Сулеймана?!
Фатьма с трудом сдерживалась еще и потому, что не имела возможности нажаловаться на мужа брату и не рискнула бы сделать это, помня судьбу своей сестры Шах Хурбан. Шах, получив затрещину от мужа, Лютфи-паши, бывшего тогда Великим визирем, побежала за защитой к брату. В результате Лютфи-паша в изгнании в имении пишет книги по истории Османов, а Шах Хурбан соломенной вдовой сидит в своем дворце в Стамбуле. Официально они разведены, и Шах Хурбан может выйти замуж еще раз, но кто же рискнет связывать свою судьбу с султанской сестрой да еще и не первой свежести?
Но Кара-Ахмед-паша не Лютфи-паша, а Фатьма не Шах, она вполне способна приструнить мужа.
Так ничего и не выбрав, Фатьма решила завтра же дать понять супругу, что если он не желает провести остаток дней в какой-нибудь глуши, пусть лучше заботится о жене. Не успела принять такое решение, как по коридору к ее покоям послышался топот, словно несся разъяренный слон. Женщина обернулась к двери и замерла в изумлении, а служанки, пискнув, поспешили попрятаться по углам, забыв даже о возможном гневе своей хозяйки – в комнату ворвался Кара-Ахмед-паша багровый от злости, потрясая каким-то листом, зажатым в кулаке: