- Англичане и чума, - сказал она, - и то, и другое - происки дьявола.
- Говорят, что в Англии тоже чума, - уточнил Роланд.
- Бог велик, - отозвалась вдова.
- Но почему умер отец? - спросил Роланд.
- Он был грешником, - ответила мать, хотя с тех пор она превратила дом в святилище для мужа и старшего сына, святилище со свечами и распятиями, черными портьерами и священником, которому было уплачено за проведение месс по отцу и его наследнику, умерших в крови и рвоте.
Потом пришли англичане, и вдова лишилась своих земель и сбежала к графу Арманьяку, дальнему родственнику, а граф воспитал Роланда как воина, но воина, знавшего, что мир - это битва между Богом и дьяволом, между светом и тьмой, между добром и злом.
Теперь он смотрел, как сгущается тьма и тени крадутся по пораженной чумой земле. Здесь процветает дьявол, подумал он, скользит по почерневшим в сумерках деревьям, как змея свернулся клубком вокруг разрушенной церкви.
- Возможно, они нас не преследуют, - произнес он почти шепотом.
- Возможно, первые стрелы как раз выпускаются, - сказала Женевьева, - или, может быть, они разожгли огонь внизу.
- Помолчи, - сказал он, - и теперь его тон был умоляющим, а не приказным.
В воздухе появились первые летучие мыши. В деревне залаяла и затихла собака. Сухие ветки сосен шумели на слабом ветру, и Роланд закрыл глаза и молился Святому Базилю и Святому Дени, двум его святым покровителям.
Он сжал вложенный в ножны меч, Дюрандаль, и приложил рукоять ко лбу.
- Пусть это не зло крадется ко мне во тьме, - молился он, - принеси мне добро, - он молился, как учила его мать.
В лесу послышался стук копыт. Он расслышал скрип кожи седла и клацанье уздечки. Заржала лошадь и послышались шаги.
- Жак! - позвал голос из темноты. - Жак! Ты там?
Роланд поднял голову. Над вершиной холма зажглись первые звезды. Мать святого Базиля была вдовой.
- Пусть не моя мать потеряет своего единственного сына, - молился он.
- Жак, ублюдок!, - снова прокричал голос. Латники, укрывшиеся в башне, посмотрели на Роланда, но он по-прежнему молился.
- Я здесь! - отозвался в темноту Жак Солльер, - а это ты, Филипп?
- Я Святой Дух, идиот, - прокричал в ответ Филипп.
- Филипп! - теперь латники в башне вскочили на ноги, выкрикивая приветствия.
- Это друзья, - объяснил Жак Роланду, - люди графа.
- О Боже, - выдохнул Роланд. Он не мог поверить в то облегчение, которое его охватило, столь большое облегчение, что он почувствовал слабость. Он не был трусом.
Никого, кто бы противостоял Вальтеру из Сигенталера на турнире, нельзя назвать трусом. Немец убил и искалечил на турнирах множество людей, всегда утверждая, что кровопролитие вышло случайно, но Роланд дрался с ним четыре раза и каждый раз унижал.