— Что ж, значит, тебе придется ограничиться одними взглядами…
Это было попыткой взять инициативу в свои руки. Однако стоило ему двинуться ей навстречу, молча, целеустремленно, с грацией дикого зверя, как вся ее решимость куда-то подевалась. Внезапно Эльвира ощутила себя добычей, и одно это заставило ее похолодеть от нехорошего предчувствия.
Дерек улыбнулся, но эта улыбка ей не понравилась. В ней не было тепла, и она нисколько не смягчала выражения его лица. Холодный, жесткий взгляд держал ее в оцепенении, как свет лучей автомобильных фар — кролика.
— Ну нет, дорогая, тут не может быть никаких «придется». Ты выдвинула свои условия, но я предпочел их проигнорировать. Несмотря на все твои протесты, мы будем продолжать спать вместе.
— Ничего подобного! Я… — Но, заглянув в его неподвижные, полные решимости зеленые глаза, Эльвира почувствовала, как в душу ее закрадывается невольный страх. — Не думаешь же ты… Нет, ты не можешь…
— Не могу, — согласился Дерек, улыбаясь еще шире и словно показывая этим, что прекрасно понимает, какие опасения тревожат сейчас ее душу. — Да это и ни к чему. Поверь, дорогая, мне вовсе не понадобится добиваться тебя силой. В этом просто не будет необходимости.
— Не будет необходимости? — повторила Эльвира, не веря собственным ушам.
— Мы ведь с тобой муж и жена, — произнес он с леденящей душу мягкостью в голосе и, протянув руку, к великому изумлению Эльвиры, коснулся пальцем ее губ, невольно заставив их слегка приоткрыться. — Муж и жена, — повторил Дерек, внимательно наблюдая за ее реакцией, за малейшими следами отражающихся на ее лице даже самых мимолетных эмоций, и с необычайной нежностью, заставляющей сжиматься сердце, проследил кончиком пальца контур ее губ.
— Конечно, мы… муж и жена… — запинаясь, начала она. — Но это еще не означает, что ты можешь потребовать… можешь потребовать…
— Соблюдения моих супружеских прав? — помог он ей вкрадчивым тоном, видя, что язык отказывается повиноваться Эльвире. — Неужели ты не видишь, что я сейчас имею в виду совсем не это.
— Не это?..
Дерек покачал головой. Но вспыхнувший было в ее душе слабый огонек надежды был тотчас же затушен последовавшими за этим словами.
— Мне незачем чего-либо от тебя требовать, в этом просто нет никакой необходимости. То, чего я хочу, ты охотно дашь мне сама… и даже более того. Ты придешь ко мне по своему собственному желанию.
— Никогда!
— Еще как придешь, сердце мое.
Никогда еще Эльвира не ненавидела это обращение сильнее, чем в это мгновение, когда оно было произнесено с такой теплотой и с такой нежностью, которые, как она знала, были откровенно фальшивыми.