— И чем твой друг занимается?
— Он писатель.
— О, писатель! Как интересно! Что же он пишет?
Она приставучка, но правду я ей говорить не собираюсь.
— Он пишет… ммм… статьи.
— Какие статьи?
— Статьи для мужских журналов.
— Интересно. Наверное, он хорошо зарабатывает.
— Кстати, мам, — поспешно прерываю я ее, желая сменить тему, — помнишь, ты говорила, что у тебя есть шоколадный торт с марципаном?
— О, совсем забыла — он на кухне. — Мама встает и исчезает.
Я вздыхаю с облегчением, и мы с папой обмениваемся взглядами и улыбаемся, он закатывает глаза.
Мама возвращается и говорит:
— А как зовут твоего молодого человека?
— Он не мой молодой человек, а зовут его Ник.
— Ник, — повторяет она и задумывается. — Николас. Да, мне нравится имя Николас. Где он живет?
— В Хайгейте.
— Шикарный район, — говорит мама.
Представляю себе, — да у нее случился бы инфаркт, если бы она увидела его квартиру.
— Должно быть, у него хорошо идут дела, раз он может себе позволить жить в Хайгейте. У него один из этих красивых больших домов, да?
— Нет, мам, — вздыхаю я. — Ни у кого из моих знакомых нет большого дома, ты же знаешь. У нас у всех квартиры.
— Ну да, конечно, — говорит она. — Так ты была у него дома? У него хорошая квартира?
— Дай ей передохнуть, — вмешивается папа, откладывая газету. — Вы же только начали встречаться, да, Либби?
И я киваю, с облегчением улыбаясь.
— Я просто беспокоюсь о тебе. — Мама расправляет фартук и присаживается. — В твоем возрасте я уже была замужем, а тебе было три года. Не понимаю вас, современных девушек. Такие независимые.
— Да, мы — женщины девяностых, — говорю я. — И я не хочу замуж, меня гораздо больше интересует карьера.
Как же.
— Как работа? — спрашивает отец, и, как обычно, я начинаю рассказывать, а родители с интересом слушают. Я рассказываю про Аманду и ожидаю, что они будут смеяться над этой историей. Папа действительно смеется, — правда, быстро подавляет смешок, увидев мамино выражение лица.
— Как тебе не стыдно, Либби — строго упрекает мама, — Тебе не кажется, что нужно рассказать ей?
— О, мам, — постанываю я, — все будет в порядке. Она бы и голой снялась, лишь бы привлечь к себе внимание.
— Ну, ты лучше знаешь. — Она произносит это подняв брови, словно говоря, что ничего я не знаю и она не одобряет меня.
— Как Олли? — наконец спрашиваю я, потому что единственный способ поднять ей настроение — спросить, как дела у моего обожаемого братца, ее любимчика.
— О, он проказничает, как всегда, — говорит она. — Влюблен в свою работу и разбивает девичьи сердца.
Я обожаю своего брата. Ему двадцать шесть, он неотразимо красив, и с ним не соскучишься. Мы видимся довольно часто. Олли из тех людей, которые сразу всем нравятся, и мне иногда завидно, что он такой беззаботный. Я не могу долго злиться на него, — разве только когда он говорит мне, чтобы я не обращала внимания на маму.