- А у тебя есть радиотелеграф на борту? - спросил я.
Кен с удивлением посмотрел на меня.
- Есть, а что?
- В половине Афины передают сводку. Хочу попробовать связаться.
- А голосом не услышим?
- Не на таком расстоянии. По тому, как развиваются события, мы можем оказаться внутри фронта, прежде чем нам кто-то что-то успеет сказать. Где у тебя это включается?
Кен изучающе смотрел на облака.
- Ты не прочтешь морзянку на их скорости, они передают для профессионалов-операторов.
- Я читаю двадцать слов в минуту. Так где эта чертова штука включается?
- Под радиостанцией. Раньше, насколько я помню, ты не мог читать двадцать.
- Я же сказал тебе: с тех пор я многому научился.
Однако мы оба прекрасно понимали, что двадцать - это не скорость. Я надеялся, что афинские операторы ещё не как следует проснулись для больших скоростей.
Я включил радиотелеграф и приглушил радиостанцию.
- Пока я буду записывать, лучше веди ты. А скажи мне, зачем тебе телеграф, если ты не умеешь читать?
- Брать пеленг, когда мы вне радиуса слышимости радиостанции. - Кен положил руку на штурвал. - Управление принял.
Наушники радиотелеграфа ожили. Я тихо крутил ручку, пока не попал на частоту, как мне подумалось, Афин. Слышались отдаленное жужжание и потрескивания. Я прибавил звук и стал ждать, когда секундная стрелка на моих часах дойдет до ровно 7.30.
Точки-тире начали забивать треск, они слышны были вполне отчетливо, чтобы я мог разобрать позывные. Потом эти звуки растворились в треске.
Я надвинул наушники поплотнее на уши и стал осторожно подстраивать радиотелеграф. Мы находились не близко от Афин, но не так далеко, чтобы это имело значение для приеме на радиотелеграфе.
Опять появились точки-тире, и я начал записывать. Погода идет в закодированном виде, поэтому слова не доступны непосредственному логическому восприятию. Я уже был вполне опытным в этом отношении и не торопился с ходу пытаться распознать смысл передаваемого.
Через пять минут у меня заболели уши, листок бумаги покрылся знаками, словно я упражнялся в алгебре. Я подумал, что тут хватит материала для нас. Кен заглянул ко мне и поинтересовался:
- Ну и чего там хорошего?
- Чуть-чуть подождать надо.
Я выбрал данные из трех точек, наиболее заинтересовавших меня: это сами Афины, Ханья на Крите и Пилос на Адриатическом побережье Греции. Их я и начал расшифровывать.
Из афинской передачи я многое упустил, но для общего впечатления хватало и того, что было: у них стояла по-прежнему ясная погода, местами облачность. В Ханье было почти то же самое, ветер от юго-восточного до восточного.