Кен рядом со мной затаил дыхание.
- Вы сказали мне, - обратился я к Кену, - что он любит, когда его сотрудники носят оружие. Я подумал, что этот пистолет легковат и чересчур красив для Хертера. - Я взглянул на пистолет. - Только не сорите особенно пулями, как вы это сделали в последний раз, мисс Браун, он не очень заряжен.
Мисс Браун улыбнулась мне, почти с досадой.
- Все сплошь и рядом недооценивают вас, Джек. Даже я. Ну и что вы собирались делать в этой связи?
Я с самым серьезным видом ответил ей:
- Есть одна вещь, которую я могу совершить - сдать вас Анастасиадису, и с этим пистолетом. Он произведет сверку с теми пулями, которые они вытащили из Микиса.
Улыбка у неё на лице осталась, только разве к ней примешалось ещё больше досады.
- И вы действительно сделаете это, Джек?
- Я хочу подчеркнуть: или я это сделаю, или я никогда не попаду в Афины. А мне надо иметь возможность бывать повсюду. Вот поэтому я и поступлю, как сказал. И ещё потому, что не убежден, что Микиса необходимо было убивать.
Внезапно наваб спросил:
- А зачем ей нужно было убивать его?
Я взглянул на наваба. Он как-то уменьшился в размерах, сжался, стал казаться одиноким и заброшенным.
- Вы же её послали туда, - ответил я, - не правда ли? Вы знали, что Микис занимается вашими драгоценностями, и вы захотели узнать, где они у него. Вы знали, что он бабник, это-то уж все знали. Так что если кто и мог что-то выведать у него, то только она. - Я развел руками. - Он не выдержал соблазна, накинулся на нее, и она лишь защитила свою честь.
Это, похоже, убедило его. В его взгляде появилась тень надежды.
- Да, - произнесла она серьезно и с подъемом в голосе, - так оно и случилось. Но я не собираюсь представать перед судом за это. Вы должны объяснить это сами тому греческому полицейскому, Джек.
- О, он знает, как это случилось, - спокойным тоном сказал я.
Она пристально посмотрела на меня. Потом напряжение на её лице внезапно перешло в улыбку. Она стояла, спокойно улыбаясь, почти беспечно, и точно зная, что происходит у меня в голове. И держала меня под дулом пистолета. Потом ласково произнесла:
- Прощайте, Джек. Не стану напоминать вам, чтобы вы следили за собой. Вы и сами знаете как.
- Прощай, Даира, - ответил я.
Она улыбнулась, голова её резко повернулась к навабу, и она, уже другим голосом, сказала:
- Пошли, Али.
Он посмотрел на нее, на нас, затем попытался что-то сказать, но передумал и медленно поковылял к ней.
Стоя спиной к двери, она распахнула её. Солнце ворвалось в кофейню, очертив её фигуру. В этом свете, с длинными волосами и в белой одежде, она внезапно обрела чистоту ангела с картин времен Возрождения.