- Где вы научились так хорошо говорить по-английски? - спросил я так, для завязывания беседы.
Он аккуратно поставил стакан на стол.
- В Германии. Я немец. Я попал сюда во время войны, а затем приехал сюда после войны, жить. Мне здесь очень нравится.
Это было не так странно, как могло бы показаться. Жители греческих островов отличаются исключительной терпимостью, гостеприимством, а во время войны они не пережили таких трудных времен, как их соотечественники на материке.
Попивая узо, я спросил:
- Меня интересует самолет, разбившийся у моря.
Он тяжело покачал головой.
- Это давно было. Он уж деревьями оброс.
- И сколько времени он там?
- Он оказался там перед моим возвращением сюда. А вернулся я в... Ему, похоже, было трудно с ходу произнести дату. - ...В 1950-м.
- А владелец, - я показал пальцем на стойку - на случай, если он не знает слова, - не знает?
Николаос задал длинный вопрос владельцу. Тот пожал плечами, а потом дал длинный ответ, закончив жестом в сторону полки с бутылками, на север. Николаос снова обернулся ко мне.
- Он сказал, что летчик почти не поранился и скоро уехал отсюда.
- Он был англичанин?
- Я так думаю.
Он снова задал вопрос хозяину. Они решили, что летчик был, вероятно, англичанин.
- А был на борту какой-нибудь груз? - Задавая вопросы, я сохранял невозмутимость на лице и спокойствие в голосе, - по крайней мере, мне так казалось.
Хозяин вполне определенно сказал: нет.
А какой-нибудь багаж у пилота был?
Пожалуй, да. Хозяин кофейни считал, что он, вроде, что-то брал с собой в Афины. Но точно не уверен. Все-таки десять лет прошло.
Настал мой черед заказать по узо. Николаос поблагодарил. Затем спросил:
- Это был ваш друг?
- Нет. - Я покачал головой. - Я привез человека из Афин на Саксос на поиски этого самолета. Это был его самолет. - Я не был уверен, что все тут правильно, но, по крайней мере, близко к тому, как я сам думал. - Этот человек прибыл из Пакистана.
Николаос медленно кивнул и спросил:
- Так самолет прилетел из Пакистана?
- Да. Я посмотрел на него там, в деревьях. Он с пакистанским опознавательным знаком.
Николаос хмуро взглянул на меня. Теперь, когда мои глаза пообвыкли в темноте маленького заведения, я заметил у него с одной стороны лба шрам, который был посветлей остальной кожи.
Мне хотелось узнать, как он - и, возможно, вся деревня - относится к этой старой "Дакоте". Если бы они относились к ней с неприязнью, то уже разнесли бы по кускам и стащили бы в море. А тут приезжает какой-то тип в мундире и начинает скрести на ней краску. Но Николаос ничего на это не сказал.