Было там три ожерелья, их я рассматривал дольше всего. Каждое было сделано в виде широкого полумесяца. Два из них состояли из прозрачных матовых мелких жемчужин, усыпанных бриллиантами и рубинами, а по низу полумесяца свисали крупные камни.
Третий был иным, и он служил украшением всей коллекции. Никаких жемчугов, просто огромная, широкая блестящая масса из камней, причем среди них - никаких цирконов или шпинелей.* Сверкающая масса бриллиантов, рубинов, сапфиров была вкраплена в золотое витье по периметру, а внизу свисали бриллианты и сапфиры, каждый не меньше пятнадцати каратов, а самый большой камень, сапфир, превышал двадцать пять. Бриллианты представляли собой снежно-голубые голконды.**
* Минералы. Бесцветный циркон имитирует алмаз, а среди шпинелей есть благородные камни - хризоберилл, александрит.
** По названию алмазного месторождения Голконда, в Индии.
Но поначалу я не считал ни количество предметов, ни камни, ни караты. Я сидел и пожирал все это глазами. Я брал украшения в руки и, глубоко дыша, радовался тому, что наблюдаю такое богатство. Потом я хватал другие предметы, словно опасаясь, как бы они не уплыли от меня, если я их не буду крепко держать. Потом я взял все это в ладони, сидя прямо на полу "Дака" в окружении поломанного и ржавого оружия, и все глазел и глазел на этот блеск в своих ладонях и слышал гулкие удары крови в ушах, заглушавшие работу двигателей.
Я был богом в двухмоторном небе, и я был богат. Богат, черт побрал бы всех вас там внизу, богат!
Внезапно я в панике вскочил и бросился в кабину. "Дак" шел чуть ли не под сорок пять градусов к земле, до которой оставалось только пятьсот футов. Но вот все в порядке, приборы работают нормально, земля на месте, в пяти тысячах футов внизу, самолет делает под 130 узлов. Я сидел обмягший, пот струился у меня по лбу и попадал на солнечные очки, руки дрожали на коленях. Впереди меня ждало, как мне виделось, долгое безмятежное будущее. Я закурил.
Наверное и Моррисон, человек, который вывез драгоценности из Индии, тоже побежал в салон, как только остался один, и тоже достал их из ящиков и любовался ими. Но у него было куда больше всего, чем полюбоваться, а у меня - лишь толика того, что он умыкнул.
Его сокровища взяли на себя управление его самолетом вместо него, они и довели его до последней капли горючего. Сам он такого никогда не допустил бы.
Я взглянул на карту и часы и пришел к выводу, что я должен достичь Мехари - если я собираюсь лететь туда - через пятнадцать минут. Я проверил автопилот, подтянул шасси, которое пыталось выделывать свой старый трюк само выдвигаться в полете, проверил и подрегулировал там и сям. К тому времени, когда я снова вышел в салон, я уже снова был пилотом. Правда, богатым пилотом, открывшим для себя новое поле деятельности - промысел краденого, но прежде всего - пилотом.