Сколько прошло времени, он и сам не помнил. Проснулся от негромкого разговора. По старой солдатской привычке порывисто, одним махом, приподнялся и огляделся кругом. Лежал он на диване босой. Видимо, бабушка доволокла его сюда и стянула сапоги. У порога стоял Семен Петрович Барыбин и вытирал о подстилку ноги. Матрена Ильинична сидела в той же позе, на том же месте за столом. Все это время она стерегла сон внука.
За окном догорал день. В комнату заползали ранние осенние сумерки, и от них комната казалась меньше и ниже.
— Выспался? — В голосе гостя послышалась откровенная ирония, и Илья даже смутился.
— Был грех. Устал я, Семен Петрович.
— Счастливец. Спать можешь. А я — наоборот. За день измотаешься, как сукин сын, устанешь, тело ломит, глаза болят, а сна нет, не приходит. Всю ночь лежу, зубами скрежещу. На часок-другой забудешься — и все. Тяжело!
Семен Петрович как старый знакомый уселся за стол.
— Матрена Ильинична, есть у меня серьезный разговор с Илюшей. Может, куда сходишь по хозяйским делам? Ненадолго. И дверь снаружи на замок запри…
Молча кивнув головой, бабка вышла из комнаты. Минуту спустя послышалось, как заскрипел ржавый засов и щелкнул ключ в замке наружной двери.
— Давай начистоту, Илья, — решительно сказал Семен Петрович и пересел на диван. — Чего тебе в Калуге понадобилось, где был, что делал с начала войны? Отвечай!
— А по какому такому праву вы меня допрашиваете?
— По праву советского гражданина. Вот по какому.
Верил Терехов своему старому инструктору. Знал его как преданного, неподкупного человека, и хоть в партии Семен Петрович никогда не состоял, но всегда считал себя не только активистом, но и беспартийным большевиком.
— Таиться мне не к чему, — медленно заговорил Илья, — Служил я на границе, у Прута. Первыми мы фашистский удар приняли, а потом вместе со своим командиром я был переброшен сюда, в Подмосковье. Сейчас здесь воюю.
— Значит, в Калугу по приказу пришел?
Но Илья ничего не ответил на этот прямой вопрос старика.
— А зачем тебе Баррикадная понадобилась? Что там оставил? — не унимался Семен Петрович.
После короткого раздумья Илья решил разговаривать с Барыбиным более откровенно.
— Вот что, Семен Петрович. Уважаю вас как учителя, почитаю как отца, но если хоть слово из моего разговора вылетит на сторону, собственными руками задушу, а не я, так другие сделают.
Лицо Барыбина просветлело.
— Правильные слова. Только душить меня не придется. Мы, видать, с тобой одному делу служим.
— А если так… — И Терехов рассказал Барыбину, что его интересует в Калуге. — Может, действительно моя звезда счастливая и вы мне поможете.