— М-да… А тебе не кажется, Женя, что наши друзья-Бизоны последнюю пару часов ведут себя как-то странно? — спросил Николай, всей душой надеясь на отрицательный ответ. — Ведь они, похоже, переговариваются жестами, только это почти незаметно.
— Они и стараются, чтобы было незаметно, — улыбнулся напарник. — И не надо их так откровенно рассматривать, мы просто беззаботно болтаем на непонятном для них языке. Хочешь еще о моей, так сказать, несовместимости с твоим миром? Тогда слушай и смотри на меня. За Бизонами следи боковым зрением и не делай озабоченное лицо.
Это было уже давно — я тогда еще не перестал удивляться вашей жизни. Иду как-то вечером по микрорайону. Подкатывают ребята — человек пять. Мне и сейчас в вашем мире на глаз дают лет шестнадцать-семнадцать, а тогда я, наверное, лет на тринадцать-четырнадцать выглядел. А эти явно старше, крупнее и сильнее, конечно. Ты, наверное, представляешь, как такие наезды происходят: скучно ребятам, гормоны в крови бродят… Я на них смотрю и понять не могу: здоровые парни, а прицепились к пацану-задохлику. Зачем? У нас в Поселке обидеть слабого — это не грех, но и не подвиг же! Тут нечем хвастаться, хотя никто и не осудит. А эти глумятся, друг перед другом выпендриваются: то да се, мол, деньги давай! Была у меня с собой какая-то мелочь, даю и смотрю, что будет. А ничего: деньги забрали и дальше наезжают — бить, значит, хотят! Я бы, может, и дернул бы стометровку от них, как ты советовал, но мне интересно стало. Выбираю среди них главного (здоровый, гад!) и слегка ему пару раз по корпусу — по лицу бить не стал, уж больно прыщей много. Потом выкручиваю руку за спину и спрашиваю: «Ты зачем это?» И почти взрослый парень начинает скулить: «Дяденька, прости засранца! Я больше не буду!» Ну, ладно, отпускаю — все равно, думаю, он уже в дерьме. И, в качестве благодарности, чуть не получаю бутылкой по голове! Я много твоих лекций прослушал на эту тему, но отказываюсь понимать, почему мне нельзя укладывать таких мальчиков на асфальт с летальными повреждениями? Чтобы они, подонки, взрослыми не стали, чтобы детей таких же не нарожали! Точнее, я не понимаю, почему ты мне это запрещаешь? Как будто не знаешь, что в тюрьму я не пойду ни под каким видом, а жить до старости никому обещаний не давал.
— Тяжело с тобой, — вздохнул Николай. — Интересно, почему Бизоны повернули в маленькую протоку? До сих пор мы все время шли по самой большой воде.
— Наверное, скоро узнаем. Ты хорошо плаваешь?
— Прилично.
— А грести умеешь?
— С кормовым веслом я могу, но не более того. Ни маневра, ни скорости от меня ждать не придется.