«Дождь так и не пошел…», — с досадой подумал капитан, возвращаясь к КП.
Сзади испуганно хлопнула дверка и мягко заурчал мотор.
На душе Рощина вдруг стало муторно, будто он только что окунулся в чан с дерьмом.
«Вот потому ты до сих пор не генерал», — язвительно подсказал внутренний голос.
* * *
— Это была попытка дать взятку, да? — заинтересованно осведомился замминистра, с трудом заставив себя оторвать взгляд от плоского экрана фирмы «SONY», на котором только что развернулось прелюбопытнейшее с его точки зрения действо.
— Да, — сухо и односложно ответил Барташов, который уже не пытался скрыть своего волнения: ситуация становилась неуправляемой — в игру вступили не предусмотренные сценарием силы, а у него не было способа как-то радикально воздействовать на ход событий, разве что прекратить всю операцию и предупредить капитана Рощина о той ловушке, в которую спустя некоторое время должен был угодить его взвод. «Да и поддержку с воздуха нужно обеспечить…» — подумал генерал, оборачиваясь к собравшимся на площадке. Конечно, за срыв испытаний его никто не погладит по голове, но ведь сюда идет бронетанковая колонна! Еще минута промедления, и там, внизу, начнут убивать ребят из российского погранвзвода.
— Господин командующий! — решительно обратился он к стоявшему рядом генерал-полковнику. — Я считаю необходимым отложить испытания и вызвать поддержку с воздуха. Нужно также предупредить капитана Рощина об изменении оперативной обстановки, чтобы он мог подготовиться к отражению танковой атаки.
— Ты в своем уме, Барташов? — Генерал обернулся и уничтожающе посмотрел на Николая Андреевича. — Это БОЕВЫЕ ИСПЫТАНИЯ, ведь так?
— Да, но соотношение сил… там внизу всего один взвод!
— И ваш супербоец, не так ли, генерал? Там РОБОТ, достоинства и потенциал которого вы так рекламировали. Вот и посмотрим, на что он способен. — Произнеся это, командующий демонстративно повернулся к двухметровым стереоэкранам, на которые продолжало транслироваться изображение с позиций окопавшегося у блокпоста взвода.
— Караван на подходе. Головной дозор двигается к переправе. Танковая колонна возобновила движение вдоль берега. — Это был голос наблюдателя, позиция которого располагалась чуть выше площадки на отвесном выступе скалы.
Барташов побледнел еще больше, но заставил себя поднять взгляд.
Что он мог сделать в данной ситуации, черт побери? Признаться в собственной фальсификации? Расписаться во лжи, сказать им, что Лада вовсе не робот? Николай Андреевич понял, что оказался заложником собственной лжи…
«Ты кто, карьерист или патриот?» — внезапно всплыли в его памяти слова Колвина.