Они пытались заслонить свой мир от наглой ухмылки привыкшего к безнаказанности ублюдка, и не важно, был то моджахед, что похотливо тянул к ней свои заскорузлые пальцы, или Колышев, что цинично лгал ей. Они умирали тут не за деньги, не за славу… и она поняла, что ее место среди них, потому что в эти растянувшиеся до пределов бесконечности секунды Лада вспомнила все — свое безысходное детство, нищую юность, Антона Петровича…
Моджахед не понял, что произошло.
Он не знал, что в эти секунды она вновь превратилась в ту самую девочку, что привыкла защищать себя в трущобах большого города, но теперь благодаря Колвину и Колышеву она уже не была тем беспомощным зверьком…
Она стала волком.
* * *
Пальцы моджахеда скользнули по ее подбородку и быстро, воровато коснулись отворота униформы. Лада чувствовала его звериную похоть. Сейчас он перестал быть похож на человека даже отдаленно. Зверь, самец, который дрожит в предвкушении того, как рванет сейчас ткань одежды, обнажая ее грудь…
Ее удар пришелся точно в висок — глаза неудавшегося насильника вдруг помутились, и он кулем повалился набок…
Слева кто-то злобно, шепеляво выругался, Лада поняла смысл незнакомой речи по интонациям выдавленных сквозь щербатые зубы звуков.
Спецы Колышева не зря ели свой хлеб на полигоне под Гагачьим, они научили Ладу воевать, вдолбили ей все необходимые навыки на уровне рефлексов.
Рванув болтающийся на отпущенном ремне «АКСУ», который, несмотря ни на что, все это время находился при ней, Лада откатилась в сторону, и нога второго моджахеда лишь выбила пыль из земли на том месте, где секунду назад лежала беспомощная женщина.
Она знала, первый патрон в стволе, передергивать затвор не нужно, а ее палец уже машинально скинул предохранитель в положение «автоматический огонь».
Автоматная очередь рванула тишину.
Труп еще падал, а она, откатившись за груду щебня, уже привстала на одно колено, зло и экономно расходуя боеприпасы, как учили, на выдох, под счет «двадцать два», чтоб из ствола выходили короткие, точные очереди по два-три патрона…
На той стороне реки уже показались грузовики каравана. Четыре БТРа были на середине брода, левый фланг взвода заволакивал дым — там шел бой, ревели танки, зло и одиноко бил пулемет, а бронемашины, что шли, утопая по ступицы колес в мутной воде, уже повернули в ту сторону, чтобы, соединившись с танками, завершить разгром…
Отпустив автомат, Лада принялась лихорадочно разгребать камни, из-под которых торчали ствол «ДШК» и белая как мел рука Горенко.
Помощи ждать было неоткуда, но она внезапно пришла… снизу, из-под завала. Куча камней медленно шевельнулась, вздымаясь и осыпаясь по сторонам, — оттуда показались рука, плечо, а затем и голова рядового Малышева.