— В мою комнату!
Мы часто фантазировали по поводу ночных отлучек барона де Н. В ту ночь мы твёрдо знали, что его комната была пуста; в его возвращении на заре нет ничего необычного. И всё же, хоть Алькандр и не догадался преградить барону путь в Крепость, он не винит себя за эту тактическую оплошность. После тягостной свободы, которую принесла эта ночь, возращение барона кажется облегчением.
У входа в столовую барон и его пленники приостанавливаются, чтобы взглянуть на двор. На месте костра валит густой дым и в медленных судорогах поднимается в синее небо; брошенные простыни и ночные рубашки в беспорядке валяются на гравие. Многие кадеты покинули двор; под слабые звуки рояля, доносящиеся через открытые окна гостиной, отчаянно порхает в вальсе обнявшаяся парочка. Остальные сидят или лежат группами или по одному на скамьях и под кустами сирени, листва которой постепенно окрашивается в тёмно-зелёный цвет. Несколько голов повернулись к барону; глаза смотрят ошалело; на скамьях и подоконниках выстроились стаканы и бутылки; какой-то кадет, лёжа на спине совсем близко к огню, опрокидывает себе в глотку последний стакан водки.
— Ко мне в комнату! — глухо приказывает барон.
Он крепко держит за воротники двух своих пленников. Остаток небольшого отряда — впереди; они движутся, как сомнамбулы.
23
Когда закрывается дверь, барон садится на железную кровать. Из правой руки он не выпускает трость с набалдашником; он похож на епископа, проводящего обряд.
Сбившись в тесном пространстве, пленники отводят друг от друга взгляд; дюжина пар глаз пытается в полумраке расшифровать выражение лица барона. От криков, периодически доносящихся снаружи, тишина в маленькой комнате давит ещё сильнее.
— Кто это сделал? — спрашивает барон. Синеватый рассвет понемногу окрашивает предметы.
24
— Кто это сделал? — слабым голосом повторяет Сидоний, стоящий в первом ряду виновников; и отвечает: — Укалегонт передал Рипею, Рипей — Меропсу, Меропс — Линкею, Линкей — Ферсилокию, Ферсилокий — Клоанфу, Клоанф сказал Алетию, а Алетий — Лиру, Диманту и Коринею; Димант сказал Хлорею, Хлорей — Даресу, Дарес — Гиасу, Гиас — Мнесфею, Офелту и Фалерию; Мнесфей сказал Фоанту, Фоант — Алькандру, Алькандр — Сидонию и Персам; Сидоний сказал Мимасу, а Мимас — Мисению, Мисений — Гидаспу, а Гидасп — Демофонту, который и так всё знал; Демофонт сказал Ладесу и братьям Ассаракиям, а они сказали Гиртакию и Эбисию; Гиртакий сказал Эмафионту, Эмафионт — Галиду, Галид — Ородию, Ородий — Ферию; наконец, Ферий, узнав новость от Ородия, рассказал о ней Укалегонту.