Послышалось громыхание сапог, и в дверях показался Фриц с автоматом и за ним готовые к бою два гренадера роты управления. Они прибежали на шум в доме.
— Франц, ты цел? — с разбегу задал риторический вопрос Каспер. — Помощь нужна?
— Спасибо, Фриц, — тяжело дыша, выдавил Ольбрихт, облокотившись о стену. Волосы его были разметаны. Лицо красное и потное от боя. — С родственниками я справлюсь сам. Хотя этому, — он головой показал на отходившего от ударов окровавленного Михаила, — свяжите руки и выведите во двор, пусть проветрится.
— С родственниками говоришь? — саркастически усмехнулся Каспер, бегло глянув на Михаила, — смотри не прогадай. Уж больно они дикие.
— Не прогадаю, — не замечая сарказма, приходя в себя, ответил тот. — А где фрау Акулина?
— Она во дворе под охраной.
— Хорошо. — Франц глубоко вздохнул, подобрал свой пистолет, фуражку и, держа их в руках, пошатываясь, направился на выход. — Я еще один дом проверю, — бросил он на пороге Касперу. — Без меня ничего не предпринимайте. Ни один волос не должен упасть с этих людей. Ты меня понял, Фриц?
— Понял, дружище. Можно только восхищаться и удивляться твоему гуманизму к этим людям и твоей любви к этой фрейлейн.
— Прибереги этот тост на свадьбу, Фриц.
— А она будет?
— Не сомневаюсь.
— Возьми хоть с собой солдат для охраны.
— Спасибо за совет, — Ольбрихт скрылся за дверями.
Через десять минут он был уже у бабки Хадоры. Лично сам в сопровождении двух солдат проверил все углы, но Веры нигде не было. Когда Франц заглянул на сеновал, то он чуть не упал с лестницы, у него закружилась голова от сладостных воспоминаний о встрече с любимой девушкой. Ее ласковые, проникновенные глаза стояли перед ним как наяву. Ее волнующие, нежные губы целовали его…
— Бабушка Хадора, — обратился он к старухе сидя у нее в хате, — что случилось с Верой? Где она?
— Сынок! Вижу, ты маешься и сердце у тебя доброе, несмотря, что ты германец. — Хадора добрыми старческими глазами смотрела на него. — Увели вчера Верочку. Кто – не знаю. Пришло двое парней ночью, незнакомые мне. Не здешние. Попросили ее выйти из хаты поговорить, мол, и больше Верочку, кровиночку я не видела. Пропала она. Но Вера тебя ждала, ох как ждала. Глаза ее сияли от счастья, от скорой встречи. Вот так, пан офицер, и было.
— Почему ее увели, баба Хадора? — Франц постепенно наливался бешенством. Его руки сжимались в кулаки.
— Кто его знает, сынок. Может Акулина знает или Миша. Он тоже крутился раньше здесь.
— Ну, варвары! — Франц с гневом стукнул кулаком по столу, да так, что разошелся шов на лайковой перчатке. — Ну, канальи! Спасибо, бабушка.