— Вот оно что! — воскликнул удовлетворенный Франц. — У вас, в СССР уже за любовь расстреливают. Это вы сказали, а не я.
Ваша человеконенавистническая система во главе с усатым грузином прогнила насквозь. А вы дéржитесь за нее, не понимая своего рабства. И прав наш Фюрер, что этот большевистский колосс скоро упадет под натиском наших армий. И по всему миру взовьется знамя свободы Третьего Рейха.
— На-ка, выкуси! Не упадет, господин офицер! — оскалился Михаил и в отчаянии показал Ольбрихту фигу. Его один здоровый глаз лихорадочно блестел.
— А вот это мы сейчас посмотрим, — Франц, сдерживая гнев, вытащил пистолет и, передернув затвор, дослал патрон в патронник. — Последний раз спрашиваю, где моя Вера или я пущу тебе пулю в лоб.
Миша закрыл глаза и сглотнул густой, солоноватый комок, подкативший к горлу: — Я не знаю где она. Мои товарищи ее увели, но куда мне неизвестно. Это правда! Мы так договаривались.
— Ах ты мразь! — Франц замахнулся на Михаила пистолетом, но не стал бить, отошел подальше и прицелился на полметра выше головы.
— Где твоя сестра? Говори!
— Не стреляйте! Не стреляйте! Франц!… — вдруг выскочила из хаты Акулина и, увидев направленный на сына пистолет, еще горче запричитала: — Сынок! Мишенька!!!.. — и сползла к ногам офицера без чувств.
— Мама! Прости меня за все! — дернулся к ней Михаил, и в этот момент, прозвучал выстрел…
— Му-у-у-у-у, — послышалось из хлева протяжное жалобное мычание Полинушки.
— К машине… — подавленно, глядя себе под ноги, бросил команду Франц, притихшим солдатам, стоявшим невдалеке с обер-лейтенантом Каспером и, шатаясь, как пьяный вышел за ними со двора.
Май 1944 года. В тылу передовых линий 48-й армии, 1-го Белорусского фронта. Гомельская обл. Белоруссия.
Только молниеносная, звериная реакция Франца, приобретенная в последние месяцы, спасла ему жизнь и всю операцию «Glaube» в тот день от провала.
Не успел он войти в дом резидента, куда его позвал гефрайтор Семенов, после уточнения адреса, и произнести пароль, глядя в глаза щуплого небритого славянина: «У вас можно остановиться на ночлег?», как неожиданно из другой комнаты выскочили солдаты СМЕРШ.
«Как Альтман и Семеноф проглядели засаду?» — молнией пронеслась в голове Франца мысль, и тренированное пружинистое тело пришло в движение.
Мощный удар с выдохом в челюсть и русский офицер, набежавший первым, словно ворон с распростертыми крыльями, ушел в нокаут. «Один-ноль».
Падая, тот помешал в тесной комнате решительнее действовать своим подчиненным. Выиграно три секунды.
Резкий удар сапогом по оконной раме и та с треском и звоном вылетела в палисадник. За ней в прыжке Франц, переворачиваясь и выхватывая на ходу из кобуры неудобный и тяжелый ТТ.