Кстати, о Мадам. Когда я позвонила ей вчера и рассказала о своей встрече с Вероникой, она почему-то взволновалась и заставила меня дать слово, что я буду очень осторожна. Я дала. Почему бы не дать? Только в каком смысле мне надо быть осторожной, я не поняла. Вероника уж точно никакой опасности не представляет. Я попробовала объяснить это Мадам, но она и слушать не захотела. Странная она стала, ей-богу. Всегда такая спокойная, даже величественная, а в последнее время словно сама не своя. Может, скрывает от меня что-то важное? Надо будет потом, на досуге, заняться этим вопросом и во всем разобраться...
Во дворе с важным видом прогуливался участковый Вася Алексеев. Заметив его издалека, я прошла стороной и села на скамейку. Он мог меня видеть, но не мог узнать на таком расстоянии и в вечернем сумраке. Минут десять он болтался без дела, приставал к мирным старушкам, всматривался в окна и подозрительно поглядывал на жалкую кучку юных хулиганов, среди которых я сразу узнала Брыльникова. Вот интересно, почему он сразу не сказал, что не звонил в дверь Анатолия в ту ночь?
Наконец Вася Алексеев отвалил, и я пошла к подъезду, по пути отметив, что в окне кухни Вероники горит свет. Значит, моя красавица дома. Стыдить ее не буду, ругать не буду. Сделаю вид, что все просто замечательно, прочитаю четверостишие о дружбе и ромашках в поле и плавно перейду к допросу по существу. Жаль, что я не захватила с собой Петин диктофон. Он, конечно, не разрешает мне его брать, мотивируя это тем, что диктофон нужен ему для работы, но ведь можно взять не спрашивая... Кажется, это называется «украсть». А если потом положить вещь на место? Как это будет называться? Я решила, что очень просто: «взять взаймы». Но как бы это ни называлось, диктофона у меня с собой не было. Придется воспользоваться ручкой и тетрадкой...
Я пешком поднялась на третий этаж. Ручка от двери Вероники валялась на верхней ступеньке. Я подняла ее и попыталась поставить на место, но дверь под моим нажимом неожиданно скрипнула и приоткрылась. Не скажу, что я подумала в тот момент, будто Вероника забыла повернуть ключ в замке. Как раз наоборот. Начитавшись детективов, я сразу решила, что мою подружку укокошили и она сейчас лежит в прихожей, остывает. Поэтому сердце мое дрогнуло и ухнуло в пятки. В панике я отпрянула назад, больно стукнулась спиной о перила и чуть не упала. Тишина в подъезде действовала на нервы. Я была перепугана до полусмерти. Сейчас мне больше всего на свете хотелось сбежать отсюда, и я уже развернулась к лестнице, но остановилась. Здравый смысл взял верх. А что, если Вероника и в самом деле забыла запереть дверь?