Пошатавшись по улице, мы нашли более-менее чистую скамейку, стоящую в достаточном удалении от дороги и тротуара, постелили на нее полиэтиленовые мешки и сели.
В рамках сотрудничества с милицией я передала оперативнику тетрадь со стихами Вероники и, пока он не успел слишком обрадоваться, обратила его внимание на последние строки.
— Клянусь, она не открывала мне имени змеи! — сказала я, для пущей убедительности приложив ладонь к сердцу.
— Какой змеи? — удивленно спросил Сахаров.
Ах да! Он же ничего не знал о моем знакомстве с главным свидетелем первого преступления и жертвой второго!
Как могла подробно я рассказала ему все с самого начала. И про звонки Мадам, и про куртку с красной полосой, и про наши душевные беседы, и про то, что Вероника явно знала человека, убившего Мишу, и про то, что она называла его «змеей»... Не поверит — его дело.
Оникс поверил. Он слушал меня и все больше хмурился. Наконец я прервала свой рассказ на том месте, когда мы с Вероникой сидели в районе «Мосфильма» и она с помощью шантажа пыталась затащить меня к себе домой.
— Чем ты недоволен, Коля? — ласково спросила я, чувствуя, что вот-вот взорвусь. Я ему вываливаю сенсационную информацию, а он вместо благодарности нахально хмурит брови!
— Собой, — буркнул он раздраженно. — Я ведь разговаривал с этой дамочкой на следующий день после убийства Миши. Мне сразу показалось, что она знает больше, чем говорит. Она была сама не своя. Целый спектакль устроила — тряслась, плакала и тут же хихикала, подмигивала... Я и списал ее волнение на общее психическое расстройство. А мог бы...
— Не мог бы, успокойся, — утешила его я. — Тебе она все равно ничего бы не сказала. Вот послушай, что было дальше.
И я поведала ему, что было дальше. Вплоть до того момента, когда я вошла в квартиру Вероники и обнаружила ее труп на кровати.
— И ты, конечно, в панике убежала? — усмехнулся Сахаров, заранее мне не веря.
— Да, убежала, — сказала я чистую правду. — Но потом вернулась.
— Зачем?
— По разным причинам. Ну, допустим, хотела посмотреть на подругу в последний раз.
Ладно, допустим... А что ты оттуда в клюве унесла?
— Только эту тетрадь.
— А что у тебя в сумке?
— Рассказы Дениса, книжка, последний журнал «Волга»...
— Фотографии где?
— Какие фотографии?
— Из альбома Жемалдиновой.
Вот зануда... И про фотографии узнал.
— Всего две штуки взяла, — мрачно сказала я. — А что, нельзя?
— Нельзя, конечно. Что было на фотографиях?
— На одной — Миша. В полный рост. Кажется, где-то на съемках. На другой — Вероника в обнимку с Пульсом. Тебе известно, что они были знакомы?