— Положи сразу мою сумку к себе в машину, одной заботой меньше. Я давно хотела уехать в какой-нибудь отель в горах, чтобы писать. Смотри, вот подъезд, он всегда открыт. Этот дом никак не называется. Жди меня там, в ста метрах, под большим дубом. В семь часов!
Она мне отдала план и убежала. Я посмотрел на часы — одиннадцать утра. Нужно ждать еще двадцать часов.
Мы уедем, вдвоем. Только мы двое в маленьком отеле в горах. Сильвия будет только моей. Сильвия, которая будет засыпать обнаженной, я буду целовать ее волосы, ласкать ее грудь.
Пока не навалилась работа, я залез под котел и достал толстую пачку денег. Маленький отель, не слишком известный, но роскошный. С цветами на балконах, белыми скатертями на столах и завтраками в постели. Я стал думать, что мне взять из одежды; еще надо не забыть туалетную воду.
Я просто сходил с ума от счастья. И от беспокойства. Слишком прекрасно, все было слишком прекрасно. Вдруг в голове всплыло имя Альтона, и счастье смешалось с беспокойством. Двадцать часов тревожного счастья.
В половине седьмого я был под большим дубом, зеркало заднего вида я направил на подъезд, без пяти семь мое сердце начало биться быстрее, в семь ровно оно готово было выскочить из груди. Секунды стучали по крыше моей машины, словно кто-то бил по ней лопатой. Мне пришлось выйти из машины и чуть-чуть пройтись. На цыпочках я подошел к ржавой двери подъезда. Небо было безмятежно-голубым. Я прислушался, но слышал только, как бешено стучит кровь у меня в висках.
А если она меня здесь застанет… Я вернулся к машине, но через пять минут был снова у подъезда. Это было невыносимо. Никогда Альтона не позволит ей уехать со мной. Как я только мог в это поверить? Может, он попросту убил ее, когда она объявила ему, что уезжает? Неужели у нее хватило смелости рассказать ему об этом? А может, она обо мне забыла? И просто спит у него на плече после ночной работы?
Часы на ближайшей колокольне пробили восемь. Восемь страшных ударов. Я чувствовал себя так, словно был один во всем мире. Вот теперь она точно больше не придет. Все, что мне остается, — это вернуться к себе, выложить вещи и идти на работу. Работать до полного изнеможения. Чтобы задавить это бесконечное чувство одиночества.
Она стояла перед моей машиной с огромной сумкой в руке и делала мне какие-то знаки.
— Скорее, поехали! Он способен на все. Я думала, что никогда не уеду!
Она прыгнула в машину, я рванул с места так, что на дороге остались черные полосы от колес.
— Он ударил тебя?
— Не говори мне больше о нем, это просто кошмар! Вези меня куда хочешь, лишь бы подальше отсюда! Он совсем рехнулся! Ревнует ко всему, к воздуху, которым я дышу!