Жуткая, давящая на сознание и тело сила исчезла так же неожиданно, как и появилась. А Рейн, между тем, процедил:
— Можете быть свободны, пока. Сумму компенсации сообщим Повелителю позднее.
Драконы встали и, пошатываясь, побрели на выход. За племянником Повелителя драконов тянулся жуткий кровавый след. Он основательно травмировал хвост, и как долго будет залечивать и восстанавливать — неизвестно. Но зато я смогла вздохнуть свободнее: никого не убили, и маг жизни во мне с облегчением шумно вздыхал. Даже Хем успокоился, вновь потянувшись за очередным куском еды.
Бледный Дартвааль продолжал стоять возле стола. Взял свою кружку и залпом выпил содержимое. Затем печально посмотрел на меня, повернулся к Рейну и твердо произнес:
— Глава, поздравляю с принятым решением!
Рейн смотрел мне в лицо, видимо, переживал, как я на кошмарную ситуацию отреагирую. Вымученно улыбнувшись ему, попросилась уйти отдыхать. Закрывая за нами с Хемом дверь, заметила, с каким мрачным выражением лица остался стоять в коридоре Рейн.
Я завтра все обдумаю, а сегодня уже ни на что нет сил.
* * *
Из объятий сна выдернул шорох, немного диссонирующий с другими звуками. Даже ночью в городской таверне не может быть абсолютной тишины: с улицы доносится бряцанье железа и цокот копыт — скорее всего, стража проезжает. Пьяные крики и ругань. На первом этаже под нашей комнатой кто-то заливисто мощно храпит. Хоть и непривычные звуки для девушки, выросшей в поместье с четким распорядком дня, где у каждого свои дела, но все же успокаивающие тем, что вокруг много народа. И ты не один в лесу с хищниками и неизвестными опасностями.
Шорох раздался слишком близко, почти рядом, и волосы на голове зашевелились от ужаса. Рукой метнулась под подушку за ножом, но чуть не застонала от досады, когда вспомнила, что давно не клала его туда. Я так доверилась демонам, так расслабилась рядом с ними, что полностью забыла о мерах предосторожности и безопасности.
Хем во сне зарычал, но не проснулся. А во мне в эту секунду все сжалось — так сильно испугалась за ребенка. Но не успела ничего предпринять: на лицо легла чья-то рука, закрывшая нос влажной тряпкой, и сознание сразу заволокло странным туманом, не дав даже пискнуть. Я превратилась в безвольную, молчаливую куклу, которую во что-то бережно завернули, а потом, перекинув через плечо, понесли.
Я ощущала прохладу, слышала звуки ночного города, цокот копыт под собой — мы явно передвигались на лошадях. Разумные мысли медленно пробивались сквозь туман в моей голове, но не могла ни пошевелиться, ни издать звука протеста, просьбы, чтобы отпустили, вернули…