Внезапно темноту прорезал луч света: невидимая рука открывала дверь в просторный рабочий кабинет. Стены от пола до потолка были увешаны полками с книгами. Два полукруглых окна едва освещали огромную комнату, в центре которой возвышался монументальный письменный стол с наваленной на него кипой бумаг. Из-за этой бумажной горы выглядывал симпатичнейший старичок. Он встретил меня самым сердечным образом. Вдруг в коридоре послышался яростный лай, и в комнату вбежала большая немецкая овчарка. Хозяин прикрикнул на нее: "Тише, Фантомас, это друг!" Собака подчинилась, но продолжала опасливо коситься в сторону посетителя.
На стене в углу библиотеки была прикреплена картонная фигура Фантомаса в человеческий рост, одетого в облегающий черный костюм, плащ с капюшоном и мягкие ботинки. А рядом, словно для сравнения, висели многочисленные фотографии его создателя, самого Аллена.
Но автор и герой во всем отличались друг от друга. Фантомас был высок, строен, холоден, жесток, сдержан и неразговорчив. Аллен, напротив, выглядел низеньким крепышом, чей маленький рост подчеркивали широкие домашние брюки. Он казался улыбчивым добряком, страстно любящим почесать язык.
Седые волосы, прилизанные на лбу и распушенные на затылке, морщинистое лицо - все это мгновенно внушало собеседнику доверие. Быстрый взгляд живых глаз, постоянно меняющих выражение. Иногда Аллен ненадолго прикрывал их. Собеседник решал, что писатель устал или задумался, как вдруг веки поднимались, сверкал выразительный взгляд, а губы отпускали ехидное замечание.
Когда Аллен закрывал глаза, мне казалось, что он готовится меня отчитать, как провинившегося школьника. Но он, однако, иногда любил изобразить жертвой самого себя, зачитывая мне множество писем привередливых читателей. Например, одна дотошная дама, подсчитав в романах количество приключений и временные разрывы между ними, сообщила писателю, что, по ее наблюдениям, Жерому Фандору и Элен должно было быть не менее ста лет. Другие приводили Аллену возмутительные огрехи, встречающиеся чуть ли не на каждой странице.
Аллена все это очень забавляло. Ему особенно нравился один из примеров собственного творчества: "Она умерла и больше не двигалась", но авторство фразы "В газовой трубе послышались шаги" он решительно отвергал, приписывая ее Леону Сази.
Свои романы о Фантомасе писатель оценивал с большой скромностью и без малейшей претензии на серьезную литературу. Конечно, ему весьма польстили похвалы и поэмы таких крупных писателей, как Аполинер и Сандрар, Макс Жакоб и Деснос, Кокто и Мальро. Ну кого могло оставить равнодушным такое определение романов о Фантомасе, как "Энеида" наших дней", данное Блезом Сандраром! И все-таки главной своей заслугой он считал умение забавлять сотни тысяч средних читателей. "Я - всего лишь клоун", - говорил Аллен.