А посему прохожий, пересекающий широкую пустошь, на которой располагался Центр генетических исследований, мог бы с равной степенью вероятности принять его за фабрику или школу, учреждение или исследовательский комплекс, каковым он по сути и являлся. День ото дня коридоры, лаборатории и кабинеты на первом и втором этажах заполнялись учеными, врачами, медсестрами, а также вездесущими бюрократами и пронырливыми делягами. Здесь бывало множество народа: пациенты, поверяющие врачам свои беды, студенты-практиканты, аспиранты, подрабатывающие в свободное время, школьники, частенько забредающие сюда с экскурсией.
Крейтон Халл, престарелый мультимиллионер, который основал и финансировал Центр, не часто баловал его оживленные коридоры своим присутствием, однако в те редкие моменты, когда ему все же удавалось выбраться из Калифорнии в Маннеринг, он без устали расточал улыбки, пожимал руки и вступал с персоналом в дружеские, а порой довольно легкомысленные беседы. В Центре его любили, хотя, если говорить откровенно, эта любовь объяснялась главным образом тем, что ни один из сотрудников никогда не сталкивался с ним по официальным служебным делам. Он передал руководство Центром в другие руки, и очень редко появлялся сам, чтобы отдать приказ или распоряжение.
На самом же деле Центр был невероятно децентрализован, раздроблен на многочисленные отделы, которые, в свою очередь, распадались на небольшие исследовательские группы, причем ни в одной из групп не знали, над чем работают остальные. Всем было известно, что где-то в Центре кто-то занимается исследованиями в области раковых заболеваний, однако никто не знал, кто и где. Все отделы и группы подчинялись Генеральному директору Уильяму Пратту, который не был ни врачем, ни ученым, ни бизнесменом. Никто не знал, почему именно он руководит Центром и какая у него профессия, однако он был главным, он подписывал ведомости на зарплату и утверждал исследовательские программы.
Сотрудники были в неведении относительно очень многого, и децентрализация усугубляла ситуация настолько, что у них даже мысли не могло возникнуть по поводу каких-либо расспросов. Никто не знал, кому принадлежат таинственные инициалы «Ф. Б.»-, время от времени появляющиеся на приказах, подписанных Праттом. Никто не знал, по какой причине третий этаж всегда закрыт и не используется, тогда как первый и второй так густо заселены. Никто не знал, почему значительная доля научных разработок касается предметов, которые можно лишь с большой натяжкой отнести к генетике. (Впрочем, само собой разумеется, кто-то и где-то внутри Центра занимался по-настоящему нужным делом.).