— Вместе с твоим портретом пришло письмо, в котором говорилось, что есть и другой, и оба пересланы судье твоим отцом. На другом изображена твоя сестра Ленора, и, когда твой дедушка умер, оба портрета были у него. Может, второй ей и отослали, но следы эти, — он указал на пол, — оставлены совсем недавно, и, как видишь, едва этот человек вошел в комнату, он немедленно двинулся к столу.
— Да зачем же вору нужен портрет, если тут, — Лирин обвела рукой кабинет, — есть куда более интересные вещи?
Эштон усмехнулся.
— Пока портреты висели здесь, я их не видел, но, если Ленора похожа на тебя, тогда можно понять, что привлекло мужчину в этой картине.
— Перестань валять дурака, Эштон. Наверняка этого человека привело сюда что-то другое.
Эштон пожал плечами.
— Может быть, но понятия не имею, что именно. Сюда никто не может войти без твоего разрешения. В завещании твоего деда ясно сказано, что дом по наследству принадлежит тебе, и даже после известия о твоей гибели он не изменил в завещании ни слова.
— Но почему?
— Ленора и твой отец рассорились с ним, и мне кажется, что меня он с тех пор считал единственным членом своей семьи. По крайней мере, именно так он заявил, когда я пришел навестить его. Он уже умирал тогда и сказал что-то в том роде, что я наследую все, что предназначалось тебе. Он был еще в здравом уме. — Эштон задумчиво обвел взглядом комнату, словно видел ее впервые. — Пока я считал, что тебя нет, не мог заставить себя войти сюда. С этим домом связано слишком много воспоминаний.
— Не помню, чтобы я когда-нибудь была здесь, и все же… — Лирин внезапно передернуло, как от озноба, и она испуганно огляделась. — Что-то я чувствую здесь особенное… — Пытаясь избежать его вопросительного взгляда, она продолжала шепотом: — Вроде того, что этот дом рыдает на поминках или предупреждает о чем-то…
— Ну же, дорогая. — Эштон привлек жену к себе и повел к выходу. — Пошли-ка лучше в гостиницу. Зачем оставаться здесь, если тебя это так гнетет?
Лирин позволила вывести себя из дома, но у ворот остановилась и обернулась, внимательно всматриваясь в пологую крышу и затененные галереи, окружавшие дом по всему фасаду. Темные, пыльные окна, над которыми нависали широкие козырьки, казалось, глядели на нее в печальном раздумье, словно призывая не уходить и вернуть их к жизни. Запертые ставни на нижней веранде тоже покрылись пылью и явно нуждались в починке, а клумбы в саду густо заросли сорняками. А вот виноградная лоза явно прекрасно чувствовала себя на тучной почве, ее побеги устремились ввысь, забравшись выше крыши. Лирин перевела взгляд вниз, затем снова подняла глаза. Окна были совершенно непроницаемы, увидеть за ними ничего невозможно, и тем не менее она могла бы поклясться, что уловила в доме какое-то движение. Лирин с любопытством прищурилась и взглянула на другие окна, но здесь на стеклах была такая же грязь, и сквозь них ничего не было видно. Может, это просто игра воображения? Или тень птички, пролетевшей мимо окна?