Все они, даже те, кто был слаб здоровьем, могли инстинктивно ощущать то, что произошло. И хотя они полностью не понимали, что именно произошло, ясно было одно: устройство действительно работает.
— Я думаю, я призвал их, — произнес Коси, таращась на свои руки так, словно те были священными реликвиями.
Раб бессознательно почесывал шрам на щеке. Это движение вошло в привычку, и он уже не замечал этого. Небольшой бугорок из-за свернувшегося под кожей червя беспокоил его. Каждый раб носил подобную отметину.
И хотя он был рабом на протяжении многих лет, но так и не привык к этому. Прикасаясь к нему пальцами, он мог чувствовать жир и плоть. Кровавые Горгоны вживляли в плоть личинку небольшого белого червя.
Сейчас червь не шевелился. Раб не был полностью уверен, как это работает, но он твердо знал, что каждый червь генетически привязан к конкретной Кровавой Горгоне, поэтому, если раб отдалялся от хозяина на большое расстояние, червь вылуплялся из личинки.
Никто не знал, что происходило потом. Никто из рабов не хотел это обсуждать.
Их хозяева говорили, что личинке требуется много часов, чтобы достичь стадии окукливания, но затем процесс проходил очень быстро. Разложение кожи было финальной стадией, и человек умирал, пытаясь содрать с себя кожу.
Его господином был Мур. Даже находясь на небольшом расстоянии от хозяина, раб испытывал дискомфорт, червь шевелился, просыпаясь, и становился голодным.
Раб снова зачесался и ускорил шаг.
Раб поднялся по ступеням нижних палуб «Рожденного в котле» и начал длинный путь к верхним галереям. Корабль был огромен, и даже после 19 лет службы, раб мог потеряться, если не оставлял бы за собой пометки. Некоторые из переходов давно не использовались, стены стали домом для бактериальной флоры, в то время как с неновых дендритов свисали моллюски.
Растительность выделяла кислоту, разъедающую металлические люки, небольшие углубления и проходы для угрей и других организмов, жаждущих человеческой плоти.
Этот путь был опасен для него, и раб пробирался сквозь тьму, в одной руке держа рудный шест, а в другой фосфорный фонарь. Он находил свои отметины в виде щебня на полу во всех туннелях, разбросанного еще в первые годы рабства. Дорога заняла больше времени, чем предполагалось, и раб боялся, что хозяин накажет его за нерасторопность. Он поднимал с земли светящиеся камни и клал их в рюкзак, пока не достиг люка, оплетенного розовыми, фиолетовыми и синими ветками анемоны.
— Серв Мозель Грэй, — произнес раб в медные вокс-передатчики над головой. — У меня мешки с материалами, которые запрашивал господин Мур. Поторопитесь, пожалуйста.