Пошатнувшись, он со стоном поднялся и попытался сообразить, который час и чем ему предстоит сегодня заняться. К крайнему своему отвращению, он понял, что весь провонял прокисшим пивом. «Господи, — подумал он, — за три недели, что я служу вышибалой у Циммермана, я выпил пива больше, чем трое постоянных посетителей, даже четверо, если считать, что я пролил на себя». Натянув штаны и рубаху, он отправился взглянуть, где бы вымыться.
Внизу со скрипом отворилась кухонная дверь, и в комнату прислуги вразвалку вошел трактирщик. Башмаки с тупыми носами значительно постукивали по каменному полу. Он принарядился и в широкой накидке бургундского бархата на голубой шелковой подкладке казался почти квадратным.
Анна высунулась из кухни.
— Ну, Вернер, и где ты пропадал всю ночь?
Вернер приподнял бровь.
— Всяко бывает, — небрежно ответил он. — Гостил у Иоганна Кречмера. Ты поди никогда о нем и не слыхала?
Анна задумалась.
— Это не сапожник с Грайхенгассе?
Трактирщик возвел глаза к потолку.
— Другой Кречмер, тупица. Знаменитый поэт.
— Угу. Боюсь, со знаменитыми поэтами я не знаюсь.
— Ясное дело. Он издает книги, и сам король Карл пожаловал его своей милостью.
Вернер присел на корзину.
— Нацеди-ка мне стаканчик бургундского, ладно?
— Сию минуту. — Анна на мгновение исчезла и вернулась со стаканом красного вина, который вручила трактирщику. — А тебе он кем приходится?
Вернер надул губы и неодобрительно передернул плечами.
— Скажем… собратом по перу. Он как-то умудрился отыскать обрывки моих ранних сочинений, так… юношеские шалости, ничего общего с последними моими работами, и он сказал мне… сейчас… вот его слова: подобного изящества письма мир не знал со времен Петрарки.
— Времен чего?
— Провались ты! Петрарка был поэт. Зачем я только нанимаю такую деревенщину?
Даффи, свежевыбритый и уже гораздо меньше напоминающий самому себе иллюстрацию «Кары за грехи», спустился по лестнице и вошел в комнату, где еще витал запах похлебки.
— Анна! — бодро окликнул он. — Как насчет завтрака, а?
Вернер выпрямился.
— Завтрак уже убрали, — бросил он. — Тебе придется ждать обеда.
— Не беда, — отмахнулся Даффи. — Придется самому пошарить на кухне — что-нибудь да найду. — Он пригляделся к трактирщику. — Ну и ну! Как мы расфуфырились! Позируем для портрета?
— Он навещал какого-то почитателя своих стихов, — пояснила Анна. — Старого… как его… Петрарку.
— Да уж он поди совсем теперь одряхлел, — согласился Даффи. — Стишки, а, Вернер? Надень как-нибудь колпак посмешнее, нацепи цимбалы на коленки и почитай мне свои сочинения. — Он подмигнул. — Что-нибудь непристойное.