Ирландец ухмыльнулся.
— Наемникам. Ландскнехтам.
— Верно! Не рыцарям в их стопудовых печах из брони, шумным и неповоротливым, как телега лудильщика, не епископам с королями, связанным по рукам и ногам собственными землями, и, видит бог, не горожанам, чьи дома сожжены, дочери обесчещены, а ребра торчат наружу от голода. Нет, приятель, нам — профессионалам, кто дерется за лучший кусок, знает цену происходящему и всегда может сам за себя постоять.
— Так-то оно так, — признал Даффи, — но, помнится, случалось, и ландскнехтам доставалось не меньше прочих.
— Ну а как иначе? Ты всегда рискуешь, тут никуда не деться. Но по мне, пусть всегда будет война. На войне все ясно: становись в строй и не болтай. Женщины делают все, что от них требуется, и без всяких дурацких рассусоливаний, что им подавай в другое время. Деньги не нужнее гвоздей для подков, все берешь задарма. Так что возблагодарим господа за Лютера, и короля Франциска, и Карлштадт, и Сулеймана, и всех прочих смутьянов. Черт возьми, когда большие парни отшвыривают шахматную доску после каждой пары ходов, даже загнанная в угол пешка может уцелеть, коли не теряет головы.
Мечтательная улыбка от пробужденных словами Эйлифа воспоминаний играла на губах Даффи. Сменяли одна другую картины неистовых схваток под почерневшими от дыма небесами, сполохов ночных костров под разрушенными крепостными стенами отданных на поживу городов, буйных кутежей в озаряемых светом факелов замковых залах со струями бренди, хлещущими в кубки из пробитого топором бочонка.
— Да уж, Дафф, — продолжал Эйлиф, — тут без тебя не обойдется. На днях должны прибыть имперские войска, но не пристало такому прожженному старому волку маршировать в шеренгах богобоязненных юнцов. — Ирландец широко осклабился в ответ на типичное для наемника презрение к регулярным солдатам. — По счастью, в городе найдется дюжина отрядов свободных ландскнехтов, в каждый из которых тебя примут не раздумывая, с учетом немалых прошлых заслуг. Даже в один-другой, где ты, возможно, успел послужить в свое время. В общем, парень, это твое призвание, а спрос сейчас самый что ни на есть.
Не успел Даффи ответить, как через распахнувшуюся входную дверь в комнату вступил невысокий человек в длинной зеленой мантии. Карие глаза на скуластом бронзовом лице внимательно обшарили присутствующих.
— Это что еще за хрен? — сердито рявкнул Эйлиф.
— Наш мандарин, — пояснил Даффи. — Ни одно утро не обходится без его визита.
Азиат с беспокойством взглянул на Анну, что была в другом конце комнаты.
— Не слышно ли что-нибудь об Аврелиане? — спросил он.