— У меня и в мыслях не было калечить того придурка-шерифа! — возмущенно произнес я. — Он искалечил себя сам, когда так неловко пролетел сквозь колесо от фургона после того, как я его малость от себя оттолкнул. Притом совсем легонько! Да ну его к черту! Давай, Гусак! Учи меня, как правильно писать по буквам эту самую Констанцию Ноппль!
После того как Хокинс раз тридцать или сорок повторил мне буквы, я таки зазубрил назубок это мудреное слово, погрузился на Капитана Кидда и отчалил в Олдервиль.
Когда я туда прибыл, граждане Олдервиля встретили меня довольно-таки холодно. Более того, они тут же принялись собираться в кучки на всех углах и перешептываться, то и дело бросая на меня угрожающие взгляды. Но я решил не придавать этому никакого значения. А ихний шериф вообще ни разу не попался мне на глаза, ежели, конечно, его не было среди тех трех парней, которые, как только я въехал в город тут же вскарабкались на самый высокий в округе дуб и навсегда скрылись среди его могучих ветвей.
Спешившись у дверей салуна «Белый орел», я зашел внутрь, заказал себе выпивку и спросил у бармена:
— Кто у вас в Олдервиле самый образованный человек?
— Пожалуй что Змеюка Мургатройд, — почесав за ухом, ответил бармен. — Он как раз сейчас играет в карты в «Элит-паласе».
Тогда я двинулся прямиком в «Элит-палас», но, только уже войдя внутрь, вдруг вспомнил, что не кто иной, как Мургатройд (в связи с некоторыми разногласиями, возникшими у него со мной во время одной карточной игры), поклялся продырявить меня без предупреждения при первой же нашей следующей встрече. Однако я никогда не позволял себе чересчур беспокоиться из-за подобных незначительных пустяков. Подойдя к столу, за которым играл Мургатройд, я сказал:
— Привет!
— Привет, привет! — не поднимая головы, отозвался Змеюка. — Садись и делай свою ставку! — Но тут, видимо узнав мой голос, быстро взглянул на меня. — Черт! Вечно ты путаешься у меня под ногами! — процедил он сквозь зубы и потянулся за револьвером, но я успел первым предъявить ему свою пушку, решительно сунув дуло Мургатройду прямо под нос.
— А ну-ка, тварь, произнеси по буквам слово Константинополь! — вежливо попросил я. — Да поживее!
Змеюка вдруг переменился в лице и страшно побледнел.
— Ты что, рехнулся? — прошептал он дрожащими губами.
— Кому было сказано?! — проревел я так, что на стойке бара разом лопнуло штук шесть стаканов. — По буквам! Или ты оглох?!
— К-о-н-с-т-а-н-т-и-н-о-п-о-л-ь! — пролепетал он. — Что с тобой, Элкинс? Какого черта?..
— Отлично! — сказал я, отшвырнув пистолет Мургатройда в дальний угол, дабы уберечь малого от ненужных соблазнов. — Назавтра в твоих услугах крайне нуждается весь свободолюбивый народ Брехливой Собаки.