— Да миль пять, пожалуй, — ответила она. — Дальше по этой же дороге. Кстати, меня зовут Джоан. А вас?
— Брекенридж Элкинс, с Медвежьего ручья, — по всей форме представился я. — Сейчас мне действительно необходимо спешить дальше, но завтра утром, вскоре после восхода, я снова буду в ваших краях по дороге обратно. Скажите, не смогли бы вы…
— Я буду ждать вас завтра утром, на этом самом месте! — заявила она так быстро и так решительно, что у меня на мгновение закружилась голова и все вокруг поплыло перед глазами. Вне всякого сомнения — любовь с первого взгляда! Или мне уже никогда больше не быть Брекенриджем Элкинсом! — Вы знаете, — вдруг робко добавила она, — у меня… у меня есть настоящие туфли, купленные в настоящем магазине! — Тут ее щечки вновь стыдливо зарделись. — И я обязательно надену их, как только завижу вас издали! — Тут она окончательно смутилась и смолкла.
— Непременно буду здесь завтра поутру! — торжественно произнес я. — Даже если нам с Кэпом для этого придется всю ночь прокладывать себе путь сквозь огонь, воду и меднокожие трупы!
Я двинулся дальше, чувствуя, как великая гордость переполняет мое мужественное сердце, заставляя взволнованно вздыматься грудь. Ведь на белом свете найдется не так уж много горцев из Верхнего Гумбольта, способных зажечь с первого взгляда огонь любви в сердце девушки, а уж тем более — в сердце такой красавицы, да еще настолько состоятельной, чтобы иметь туфли, купленные в самом настоящем магазине! И как не раз я уже говаривал Капитану Кидду, даже далеко не всякому Элкинсу такое под силу!
Время уже шло к полудню, когда я добрался до Кугуарьего Хвоста, который, как и следовало ожидать, оказался совсем крохотным поселком, зажатым в распадке между высокими горами. Всего несколько домишек, где ютились обитатели этого городка, да еще с пяток строений; самыми примечательными среди них, конечно же, были лавка, тюрьма и салун. Позади салуна расположился самый большой дом поселка с вывеской, извещавшей всех о том, что именно здесь проживает Джонатан Миддлтон, мэр Кугуарьего Хвоста.
Вокруг не было видно ни единой живой души, даже на веранде салуна, поэтому я сразу проехал к месту, где расположились несколько коралей, служивших одновременно загонами для лошадей и стоянками для фургонов. Из ближайшей лачуги выскочил какой-то малый, взял Капитана Кидда за повод и попытался завернуть его в загон, где уже стояли два полудиких, никогда не ходивших под ярмом, мула. Но я предупредил его, что Кэп буквально через полчаса сделает из этих мулов отбивную, поэтому парень, недовольно ворча, завел мою лошадку в отдельный загон. Через несколько секунд он вылетел оттуда пулей, ругаясь на чем свет стоит и шипя от боли: Кэп на прощание игриво куснул своего провожатого и при этом случайно вырвал из штанов довольно-таки приличный клок.