— Признайтесь, Алла, — еле слышным, вкрадчивым голосом отвечал ей Иннокентий, — все же нам это удавалось. И не раз. Так ведь?
— Да ладно, Иннокентий, не криви душой. Я что-то такого не припомню.
— Как? А Басков когда у нас дома целый вечер для вас всех пел да и за столом с тобой сидел. А Волочкова когда танцевала, не помнишь, что ли? А Пугачева? А Киркоров? А Шарль Азнавур? А целый джаз-оркестр из Нью-Йорка? Что-то все это быстро позабылось…
— Ну что Басков?.. Вы бы еще Наташу Королеву и группу «Премьер-министр» или Машу Распутину вспомнили. Вот если бы вы, дорогой вы наш, пригласили к себе сэра Пола Маккартни, Лучано Паваротти, а то и трех великих теноров вместе, Мика Джагера… Вот это я понимаю. А то меня, Аллочку, попсой решили удивить, да? Не на ту нарвались. Да, Иннокентий, стареть видно ты, дорогой, стал. В чем фокус-то таких театральных вечеринок твоих заключается? Думаешь, Аллочка ничего не понимает? Да здесь все как на ладони видно. Плати по таксе, вот тебе и все удивление… Типичные игры нуворишей рублевского разлива, не так ли? Мы сами в такие игры играть умеем. И не хуже вас, дорогой Иннокентий. Разгадка здесь проста, как рубль двадцать семь, как говаривал мой папочка. Имей бабки — и ты в шоколаде.
— Ты что-то, Аллочка, сегодня явно не в духе, — пролепетал в ответ на ее тираду вконец обозленный Иннокентий.
— Да, да, я тоже это слышу, — почти пропела, вторя ему сладким голоском, эффектно спускавшаяся по витой лестнице Галина. Через минуту она уже стояла в проеме раскрытых огромных, на старый манер, резных дубовых дверей, затянутая в новое черное платье от Вивьен Вествуд. Бриллианты переливались на ней, как на рождественской елке. — Я все-таки думаю, что сегодня, моя дорогая, мы наконец тебя удивим. Поверь мне, удивишься до глубины души, — добавила она, подойдя к Алле совсем близко.
— Это я тебя сейчас удивлю. Причем сразу же и очень серьезно, — ответила та, когда Иннокентий удалился от них на достаточное расстояние. — Поговорить нам надо с тобой немедля, Галчонок. Давай уединимся. Я тебе такое расскажу, что не ты одна, вся ваша семейка вздрогнет разом, а уж маман твоя, она-то просто ошалеет от того, что я неожиданно выяснила.
— Что маман? — неожиданно насторожилась Галина, отведя Аллу в расположенный на первом этаже кабинет Иннокентия. Мать она очень любила, а о патологической Алкиной ревности Геннадия к ней знала не только она, но все семейство.
— Девочки! Девочки! Не исчезайте. Пора встречать гостей! — прокричал в этот момент откуда-то издалека Иннокентий. Поэтому, так и не договорив, они помчались к входной двери вместе. А вскоре гостиная уже была полна людей.