«Значит — воскресенье, говорится, неблагоприятный день. Наверняка, может быть, так и есть», — подумал Вогез, вспомнив еще раз о своем путешествии в Красноярск.
Он слегка изогнулся влево, чтобы еще разок пощупать лежавший глубоко в правом кармане брюк большой сапфир, ибо провалившись в мягкое сиденье своего «Роллс-ройса», без подобных телодвижений и усилий это сделать было просто невозможно, и, успокоившись от приятного прикосновения к камню, снова вернулся к воспоминаниям последних дней, до предела насыщенных многими неожиданными и в общем-то неприятными для него событиями.
«Действительно, Емелька был прав, сказав, что и за икону, и за такие камни могут дать много больше, чем он предлагал. А уж если распотрошить древнее творение?! Что тогда? Тогда могут дать еще больше. А за икону вместе с камнями тем более. Красноярец, даже не видя ее, и то предложил целый „лимон“. Но неспроста предупредил, что расплатится окончательно только за бугром. Вывозить туда эту махину придется самим. Искусствовед же Евсей Анисовкин, глянув только одним глазком, причем не имея своих интересов, что немаловажно, предложил все полтора, но практически на тех же условиях».
«Сейчас, конечно, уже далеко не те боевые и грозовые девяностые годы, — подумал Вогез, — и так просто операцию по вывозу старинной драгоценности, а может, и национального достояния, а не какого-то там семейного, какую можно было довольно легко провернуть тогда, уже не проведешь. Во-первых, тут потребуются специалисты именно самого широкого профиля. Во-вторых, на осуществление такой акции нужно будет подобрать человек пять-шесть, не меньше, отчаянных голов, которые в случае чего и не сдадут, и даже готовы будут отсидеть за это не один год, получив, конечно, неслабые средства как для себя, так и для своих семей».
«Икона большая, тяжелая и привлечет, конечно, внимание всех, кто будет в тот день в аэропорту. И не важно, через какой зал будет проходить операция по ее вывозу. И даже если договориться через зал VIP, все равно придется совсем не просто. Остается договариваться и с таможней, и с погранцами… Люди, конечно, есть и там, но это тоже будет стоить немалых денег. Как ни упакуй, как ни заверни, как ни спрячь, а уши все равно будут видны. Да плюс еще мало ли кто встретится в Шереметьево в тот день. И мало ли кому еще взятки придется давать, даже если избрать другой аэропорт и даже если вылетать из другого города. Плохо еще, что людей в оборот будет вовлечено уж слишком много», — прикидывал в уме Вогез, пытаясь учесть заранее все за и против.