Долгачева постояла, ожидая, что Батя еще что-нибудь добавит, но к нему подошел секретарь по пропаганде, и они заговорили о чем-то своем.
Екатерина Алексеевна поняла, что с ней разговор окончен и что отношение к ней тут несколько изменилось. Она знала, что Батя крут характером и не любит лишних разговоров.
«Может, так и надо? — думала Долгачева, выходя. — Распусти нас. Каждый начнет дудеть в свою дуду».
Долгачева не задержалась в приемной. Тут не постоишь спокойно, не поговоришь по душам.
В этом доме у нее было свое пристанище. Как ни странно, это был кабинет помощника Бати — Анатолия Матвеевича Худякова.
Кабинет этот — большая продолговатая комната с одним окном. Высокие стены ее до самого потолка были заставлены шкафами с книгами: тут были и словари, и брошюры, и справочники. Чего только тут не было, у доброго и мудрого хозяина этой комнаты.
Такого доброго и мудрого, каким был Худяков, эта комната не видала, может, за всю свою историю. Когда-то, как говорится, в старые добрые времена — тут были «Присутственные места». Здание, построенное в старину, мало удобно доя обкома. Дом не один раз переоборудовался. Каждый хозяин его начинал с того, что ремонтировал и реконструировал особняк.
В одну из таких реконструкций и решено было оборудовать эту комнату — кабинет помощника секретаря.
Окно комнаты выходило в парк. За старыми липами виднелись купола церквушки. В кабинете Худякова было всегда прохладно и тихо.
Анатолий Матвеевич сидел за столом. Увидев Долгачеву, он поднялся.
— Ну как, попало? — спросил он.
— Попало, — призналась Екатерина Алексеевна.
Худяков участливо посмотрел на Долгачеву, но ничего не сказал.
— Присаживайтесь, — бросил он и сам опустился в кресло.
— Спасибо, дорогой Анатолий Матвеевич!
Может, оттого у них сложились хорошие отношения, что Анатолий Матвеевич чем-то напоминал Долгачевой ее старшего брата, погибшего в Киришах, — то ли обличьем своим, то ли худобой, не знала Екатерина Алексеевна.
Худяков — в прошлом журналист, и журналист толковый, с острым пером. Его статьи и фельетоны часто появлялись в областной газете. Но Анатолий Матвеевич уже немолод; он воевал, был тяжело ранен — отчего одна нога у него короче другой, и при ходьбе он хромает. С годами ему стало тяжело разъезжать по командировкам, и он сел в этом кабинете, обложился книгами и газетами и пишет.
«Наверное, и проект постановления бюро писал он, — подумала Долгачева. — Хотя у Штырева есть свои писаки».
Екатерина Алексеевна не знала другого человека в обкоме, кроме Худякова, столь широко информированного. Он знал буквально все, что происходило в области. Давно сложившиеся отношения обязывали к тому, что ни у нее, ни у него не было друг от друга тайн. Были, конечно, особенно у Худякова. Но Долгачева о том, о чем не надо, не спрашивала.