Мы беседовали с Чалмерсом два часа. Я поведал ему о прошлом Хелен и ее жизни в Риме и дал возможность ознакомиться с некоторыми отчетами Сарти, исключив из их числа те, что имели отношение ко мне. Я сказал, что Карло Манчини был тем человеком, который известен как Дуглас Шерард.
Чалмерс, с сигарой в зубах и невозмутимым выражением лица, все выслушал и просмотрел отчеты. Когда я закончил, он бросил папку Сарти на стол, поднялся на ноги и подошел к окну.
— Ты хорошо поработал, Доусон, — промолвил он. — Как ты можешь догадаться, это удар для меня. Я не мог и подумать, что моя дочь так себя ведет. Она получила то, что заслужила. Сейчас надо постараться, чтобы информация не просочилась в прессу.
Я знал, что это безнадежно, но ничего ему не сказал.
— Я пойду и поговорю с этим судьей, — продолжил Чалмерс. — Он все спустит на тормозах. Сожги эти отчеты. Ты готов улететь со мной в Нью-Йорк после следствия?
— Мне сначала надо закончить кое-какие дела, мистер Чалмерс, — ответил я. — В Нью-Йорк я мог бы прилететь через неделю.
— Так и сделаем. — Он отошел от окна. — Я тобой доволен, Доусон. Для этого подонка лучше, что он умер. А сейчас я хочу повидать судью.
Я проводил его до «роллс-ройса», и он уехал, а я подошел к стойке дежурного и попросил его сообщить обо мне миссис Чалмерс. Он позвонил ей и сказал, что я могу к ней подняться.
Джун Чалмерс сидела у окна и смотрела на залив. Когда я вошел, она повернула голову и пристально посмотрела на меня.
— Мистер Чалмерс удовлетворен моей работой, — проговорил я, закрывая за собой дверь и подходя поближе к окну. — Он хочет, чтобы я как можно скорее вернулся в Нью-Йорк и приступил к исполнению обязанностей в иностранном отделе.
— Мои поздравления, мистер Доусон, — ответила она. — Но почему вы это рассказываете мне?
— Потому что мне нужно ваше одобрение.
Она подняла брови:
— Почему я должна это одобрить?
— По той простой причине, что если вы это не одобряете, то сможете воспрепятствовать моей карьере.
Она отвела взор, открыла сумку, достала сигареты и до того, как я успел поднести свою зажигалку, закурила от своей.
— Не понимаю, мистер Доусон. Я никак не могу повлиять на дела моего мужа.
— Так как вам известно, что я Дуглас Шерард, меня беспокоит, не намереваетесь ли вы рассказать об этом своему мужу.
— Я озабочена своими собственными делами, мистер Доусон, и не испытываю интереса к любовникам Хелен.
— Я не был ее любовником. Означают ли ваши слова, что вы не собираетесь ничего рассказывать?
— Да, означают.
Я вытащил из кармана коробку с пленкой.
— Наверное, вы захотите это уничтожить.