До кустарника она добежала быстро, пробежалась вдоль него, нашла что-то похожее на прореху и ломанулась вглубь. Наблюдать за боем у нее не было ни малейшего желания. Хватит с нее пролетевших рядом с головой колючек. Еще зашибут случайно. Поэтому она брела сквозь кустарник, пыталась сообразить дошла она до оврага или нет. Думала о том, насколько глубоко в эти заросли надо забраться, чтобы почувствовать себя в безопасности. Наверняка очень сильно шумела и подозрительно эту растительность расшатывала. Что не могло не привлечь внимания. А остановиться не могла, почему-то стало очень страшно.
— Еще немножко, — пообещала Марина сама себе, рванулась вперед, едва не лишившись волос из-за какой-то неучтенной ветки, и неожиданно для себя оказалась на свободном пространстве лишенном какой бы то ни было растительности.
Россыпи камней и что-то похожее на стекло блестит между ними, тянется нешироким языком влево и вправо. Впереди, за камнями и стеклом начинается трава, и там пасутся стреноженные лошади. А ближе, чем бы хотелось Марине стоят их хозяева. Из луков целятся.
Девушка зачем-то оглянулась и убедилась, что целятся именно в нее, других кандидатур не было.
— Вот так спряталась, — ошарашено сказала она.
— Ведьма! — радостно заорал самый молодой из лучников.
— Сам ты ведьма, — обиделась Марина.
— Не слушайте ее. Если она сумела подчинить избранного Оберегающей, то и с нами сумеет проделать подобное, — подбодрил товарищей бородатый дядька, которого почему-то луком и стрелами обделили.
— Такая молодая и ступила на недобрый путь, — печально произнес рыжеватый верзила с добродушным лицом.
— Да она нам зубы заговаривает! — возмутился самый молодой, и не успела Марина сказать, что она вообще-то молчит, как бородатый швырнул в нее маленький, но очень вонючий мешочек.
— Теперь она не сможет остановить стрелы! — радостно заорал он, и девушка поняла, что это все. Сейчас ее пристрелят, не соизволив выслушать ее возражения.
— Мамочки, — пискнула Марина.
Стрелы, кажется, полетели. Марина как-то оказалась сидящей на земле. В волосы вцепилась очередная ветка, заставляя вытягивать шею и сидеть ровно, хотя безумно хотелось упасть лицом вниз и прикрыть голову руками. Перед девушкой маячило что-то белое.
Она, плохо соображая, что и зачем делает, отломала ветку, позволив ей болтаться в волосах, проморгалась и опознала в белом одежду. Очень знакомую одежду. И волосы были знакомые, белоснежные. И растрепанный узел, не позволявший волосам разлетаться. Девушка даже меч с перепуга узнала.
— Илиен? — спросила то ли у него, то ли у себя.