Разбив в апреле 1769 года сорокатысячный корпус противника под крепостью Хотин в Молдавии, Голицын не решился, однако, на штурм и отошёл назад для пополнения своих полков и укрепления тыла. Под стены крепости он вернулся только в июле — и опять отвёл армию за Днестр, чтобы выманить прибывшее войско великого визиря Молдаванджи-паши на удобное для сражения место. Екатерина была недовольна медлительностью командующего и решила заменить его П. А. Румянцевым. Чтобы как-то подсластить пилюлю, императрица в рескрипте отстранённому от командования армией Голицыну ссылалась на государственную необходимость: «Князь Александр Михайлович! Отзывая вас от армии, хочу я с вами объясниться, дабы вы отнюдь не приняли с моей стороны за гнев, но единственно, как оно и в самом деле есть, за обстоятельства, выходящие из положения дел моих, кои требуют вашего присутствия здесь, дабы в бытность вашу при нас, как очевидный в армии свидетель положения тамошних мест и дел, так и всех обстоятельств, точные для переду чрез вас получать сведения, которые великую пользу и облегчение в делах нынешних подать могут».
К тому времени князь себя уже реабилитировал: армия великого визиря была разгромлена в сражении под Хотином; русские войска заняли крепость, а затем и город Яссы. Голицын отправился в Петербург, где был принят с почётом и произведён в генерал-фельдмаршалы. На войну он больше не вернулся, но доверие государыни сохранил — стал членом Совета при высочайшем дворе, генерал-адъютантом, сенатором и главнокомандующим в Петербурге.
Именно ему Екатерина поручила вести дело самозванки и отослала вопросные пункты:
«1) Какой ты нации и какого исповедания? Как настоящее твоё имя и сколько тебе от роду лет?
2) В котором месте ты родилась, кто таковы твои отец и мать, какого они звания, живы ли ныне и где находятся?
3) Где ты и кем имянно воспитана, в которых точно местах во время своей жизни доныне находилась и с какими людьми больше в знакомстве обращалась…»
Далее самозванку спрашивали о муже и детях, цели «вояжа по разным европейским городам», но главным из девяти вопросов был пятый: зачем она назвала себя дочерью покойной императрицы Елизаветы Петровны, «какую мечтательную к тому надежду имела и какое злобное действие тем произвести уповала». Следствие интересовало также, кто самозванке «вселил в уме… сию дерзкую мысль» и сама ли она писала обнаруженные у неё «завещания»>{198}.
На практике во время допросов основную роль, видимо, играл более подготовленный для такого рода работы и хорошо владевший французским языком секретарь следственной комиссии, коллежский асессор Василий Ушаков. В материалах о кадровых назначениях и перемещениях чинов Тайной экспедиции его имя не упоминается