Вопреки моим ожиданиям вампир и не подумал отпускать мою стройную девичью талию. Следующую стрелку пришлось приставить к его груди, чтобы обозначить серьезность намерений, так сказать. Правда, оставалось только молиться о том, чтобы импровизированный серебряный кол достал до сердца и убил наглеца. Не знаю, дошла ли до клыкастого вся серьезность моей угрозы его бессмертной жизни (или не жизни?), только он поднял меня в воздух, как пушинку. Губы растянулись в оскале, обнажая острые клыки, он зарычал, клацая зубами, как злобная дворняга, которую несколько месяцев не спускали с цепи. Я слегка надавила на стрелку – не сильно, но достаточно, чтобы по бледной груди побежала струйка крови.
– Ух ты! Человеческая женщина решила убить вампира маленькой штучкой?
Надо же. Догадался. Если бы не было так страшно, я бы его непременно зауважала.
– Может, и не убью, зато тебе будет чертовски больно.
По крайней мере, я на это очень надеялась.
Он хихикнул, заставив меня засомневаться в благополучном исходе нашей встречи. Но с другой стороны, некогда было прикидывать шансы на успех. Убью ли я его? Смогу ли добраться до двери раньше, чем нежить нагонит и порвет горло? Пришлось решать здесь и сейчас и действовать сразу. Второго шанса не будет. Я резко нажала на стрелку, что есть сил вдавила серебро в бледную плоть нежити. Кровь залила пальцы и рукав белого халата. Он ахнул. «Похоже, ему все-таки больно», – злорадно подумала я. Но острие не дошло до сердца, а жаль. Почти одновременно, согнув ногу в колене, я с силой ударила его в пах. Вампир зашипел, ослабил хватку, и я рванула что есть мочи в сторону спасительной двери под треск рвущейся материи, оставляя в цепких загребущих руках Нурага изрядный кусок одежды. Ну и пусть. Не мое – не жалко.
Мои пальцы крепко стиснули ручку, но расслабляться и мирно почивать на лаврах было несколько преждевременно. Нагло пользуясь умением быстро передвигаться, вампир нагнал меня, сгреб в охапку и рванул на себя. Но я вовсе не собиралась упускать свой шанс на спасение, ведь другого может больше не представиться, и вцепилась в спасительную фурнитуру, как утопающий в брошенный ему спасательный круг.
Нураг зарычал и навалился всем весом. Я физически ощущала его жажду крови. Она пульсом билась в теле, наполняя рот металлическим вкусом крови, заставляя сердце испуганно замирать от страха. Но рук я все равно не разжала, наоборот, стиснула крепко, до судорог в ладонях. Рельеф ручки наверняка отпечатается на ладони грядой синяков разной степени фиолетового и синего.