Прикоснуться пожелал, но побоялся руку протянуть – а ну как заморозит насмерть?
Что делать было?
И раскатал Укконен Туули перед девой ковры снежные.
Рассыпал ледяные алмазы.
И сам ступил на землю, чего не бывало прежде.
Она же, заглянув в черные, предвечной бездной подаренные глаза, потянулась навстречу. Губы коснулись губ. Руки сплелись с руками. Искра же, из печи украденная, согрела обоих.
Живым стало сердце сына Акку. И успокоилась в его нежных ладонях отчаявшаяся душа келмо. Ночь же набросила полог, скрывая от глаз людских то, что видеть было не дозволено. И длилась она долго, куда дольше иных ночей. Но сколь бы ни силен был Укконен Туули, а и его час вышел.
И говорят, что не желал он улетать, да небо звало.
Силился он взять возлюбленную с собой, но не сумел – крепко люди к земле привязаны.
Решил тогда Укконен Туули просить самого Таваалинена Сёппо, Небесного Кузнеца, чтобы сделал он крылья для той, которая украла сердце бессердечного ветра.
– Вернусь, – сказал он, и сама зима была свидетелем этого слова. – Год пролетит, и вернусь.
Улыбнулась женщина, прижала теплую ладонь к ледяной щеке, показывая, что верит и будет ждать. И Укконен Туули в последний раз коснулся темных волос ее, которые вмиг побелели. Она же подарила ему единственное, что имела, – жар своей души.
Отчего не выпало им свидеться вновь?
Одни говорят, что слишком тяжек был ответный дар Укконен Туули, и дитя, этой ночью зачатое, вытянуло, высосало из матери все силы.
Другие – что и сама-то женщина мертворожденною была, а значит, лишена дара жизнь дать.
Но есть и третьи, их история мне нравится больше.
Слабы люди.
Пугливы.
И прежде-то сторонившиеся хааши-келмо, селяне теперь и вовсе заговорили, что одни от нее несчастья. А ну как и вправду вернется Укконен Туули к жене своей названой? Останется? И не будет больше дня, но только ночь беззаконная. Что тогда случится с людьми?
Всех погубит зима. Выморозит.
Шло время.
Рос живот у хааши-келмо.
И все чаще звенели небеса грозами далекими, сверкали белыми молниями, что вылетают из-под небесного молота. Видать, уговорил Укконен Туули Кузнеца. И тот спешил, ковал для человеческой женщины крылья.
Да только не становилось спокойнее людям.
Уйдет она. А что будет после? Не захочет ли вернуться? Отомстить за прошлые обиды? И каждый вдруг вспомнил все зло, которое прежде чинил, зная, что не посмеет безымянная ответить.
Кем она была? И кем стала? И кем еще станет, если дозволить?
Не колдовство, но страх менял людей.
Зверели.
Тогда-то и решено было выкопать на лесной поляне глубокую могильную яму, выстлать ее можжевеловыми ветками да суходольником, что дурманит разум. Оставить в яме семью семь кувшинов с водой и семью семь хлебов.